Позади осталось здание МИДа и площадь Густава Адольфа. Народу на улицах — тьма. Все возвратились из отпусков и спешили максимально насладиться радостями, которых были лишены в деревне или на яхте. У Шлюза нырнул в туннель, ведущий в сторону Медборгарплатсена.
Остановился перед отелем «Скандик», вышел из авто. Стал караулить у «Шнапса». Завсегдатаи этого бара часто ловили такси до дому или в центр.
Вот нетвердой походкой выплыли три девицы. Шанс нехило срубить. Кокетливо склонив головку, неотразимый ЮВе окликнул девиц:
— Привет, девчонки! Такси?
Одна из них, блондинка, посмотрела на своих подружек. Когда до тех дошло, о чем речь, они утвердительно кивнули. Блондинка:
— Пожалуй. Сколько до Стуреплан?
Черт, опять двадцать пять. Выкручиваться, отшучиваться. Ответил:
— Там щас пробки. Как насчет подбросить вас до Нормальмсторг? Конечно, не самый Стуреплан, но все-таки? — Для пущего шарма, с нарочитым арабским акцентом: — Спещиаль пррайс фор ю онли.
Чики захихикали. Блондинка:
— Ладно, раз ты такой милый. Только тогда уж скинь хорошенько.
Сторговались за сто пятьдесят.
Поехали к Нормальмсторг. Девицы дорогой болтали. Собирались в «Харму». У Каролины дома так клево! Так классно кормили, такой угарный вечер, такие обалденные коктейли! То-то нализались, думал ЮВе. Перестал слушать. Не отвлекайся, крути себе баранку и крути. Улыбался о своем, вид у него был самый загадочный.
Девицы всё трещали. Спросили, не хочет ли с ними за компанию? ЮВе чувствовал шедшую от них волну, понимал, что может запросто снять любую из трех. Правда, имелось одно большое «но»: девицы были не того калибра. Простоваты.
Прежде чем высадить их, спросил:
— Девчонки, можете ответить на один вопрос?
Ну наконец-то щас начнет клеить, решили они.
— Вы встречали девушку по имени Камилла Вестлунд? Высокая, красивая, из Норланда. Где-то года четыре назад?
На лицах болтушек впервые за вечер промелькнуло подобие мысли.
— У меня на имена куриная память, но Камиллы Вестлунд мы точно не встречали, — ответила одна.
Походу, либо зеленые очень, либо отжигали не в тех точках, где Камилла, предположил Юхан.
Девицы вышли у автобусной остановки на Нормальмсторг. Дал им номер мобильного. Подкинуть куда, звоните в любое время.
Снова в путь.
Остановился у Центрального парка. Мысль о Камилле прочно засела в голове. Впервые заговорил о ней с посторонними. А собственно, почему нет? Вдруг кто вспомнит ее?
Спустя семь минут в «форд» сел новый пассажир.
Мирный вечер. Извоз шел бойко. В центре вовсю тусовались подгулявшие полуночники, и всем надо было домой. А ЮВе был к их услугам.
Ближе к утру. Ночь удалась на славу, уже накапало две тонны. ЮВе грубо прикинул свою долю. Выходило: тысяча двести крон.
В ожидании очередного клиента встал у «Мельницы» на Черховсгатан. Здесь клубится сплошь молодняк да глорики мюнхенской «Баварии». Очередь длинная, здоровей, чем в «Харму». Пипл поотсосней. Подешевле. Внутрь почему-то никого не пускали, — верно, стряслось чего. У входа стояло два полицейских автобуса. По стенам голубыми волнами переливался свет мигалок. ЮВе решил свалить, чтоб не запалиться с машиной.
Уже направился к «форду», как вдруг перед ним возникла сильно знакомая личность. Личность эта вышагивала с достоинством, на ней был стильный пиджак и широкие штаны. Большие залысины и короткие курчавые волосы. ЮВе по одному силуэту догадался — Абдулкарим. Сопровождал его мордоворот — личная охрана и правая рука араба Фахди.
ЮВе огляделся: боялся, как бы не вышло какого шухера.
Араб поздоровался, открыл дверцу, сел на переднее сиденье. Мордоворот уселся сзади.
ЮВе юркнул за руль:
— Вот так встреча! Что, опять проверять будешь?
— Щто ты, щто ты, расслабься, чювак! Подкинь нас до «Спай-бара», да?
«Спай-бар»! Это ж на Стуреплан. Но попробуй откажись.
— «Спай-бар» так «Спай-бар».
— Щто ни так?
— Да нет. Все путем. Милости прошу, Абдул.
— Не говори «Абдул», да? Абдул значит «раб» по-нашему.
— О'кей, босс.
— Я знаю, щто ты не любишь Стюреплан, ЮВе. Ни хочишь там светиться. Там же твои благородный друзья. Ай, какой позор-мозор! Не стыдись, нечего стыдиться.
Чертов араб, пронюхал же! Откуда? Впрочем, нечему дивиться. Абдулкарим частенько бывал на людях. Вот и увидал, как ЮВе тусуется с приятелями на Стуреплан, а увидев, смекнул, отчего ЮВе не возит туда клиентов. Остальное просто как дважды два.
Надо как-то выкрутиться с наименьшими потерями для имиджа.
— Да ладно, Абдулкарим, не преувеличивай. Подумаешь, велика беда! Ну конечно, мне надо крутиться. Срубить слегонца на отдых и все такое. А друзья чем меньше знают, тем лучше.
Араб понимающе кивнул. Осклабился. Повел беседу дальше. Сначала ни о чем.
Наконец перешел к делу. Сделал предложение.
— Фулюс-мулюс тебе нужен, это я понимаю. Могу предложить хороший вещь. Типер слушай внимательно, а не вынимательно, не прохлопай ушами птица счастья.
ЮВе кивнул. Интересно, что предложит Абдулкарим? Вечно он с важным видом несет пургу.
— У меня, кроме такси, еще есть кое-какой бизнес. Всякий там банан-кокос продаю. Ты вот кокос у меня покупал. Через Гюрхана, турка, ты и твой приятели. На Гюрхан надежды совсем нет, да? Жид пархатый. Абдулкарима кидает туда-сюда. Разницу зажимает. Торгует дороже, чем говорю ему, да? Учет совсем плохой ведет. И совсем-совсем плохо, щто у кого-то еще берет товар. Самый хитрожопый типа. Столкнуть нас хочит. Прессует Абдулкарима. Говорит, ни отдашь грамм за чютыриста, эта неделя брать ни буду. Нарывается, шайтан! Тут я подумал о ЮВе.
ЮВе слушал, все еще не врубаясь: а я-то тут при чем?
— Ты хочиш быть вместо Гюрхан? С такси-макси у тебя ноу проблем. Ты в клубах правильный зависаешь. Знаю, щто говорю, веришь мне, да? В тех клубах твои кексы по мешку коки за ночь вырубают. Коксо-кексы. Ты как раз тот чюловек.
Коксо-кексы?
А, забей. Так по рукам или нет?
— Блин, Абдул. Дай время обмозговать. Знаешь, я на днях и сам об этом думал. Прикидывал, какой у турка навар.
— Ай, зачем опять «Абдул»? Да, конещно, думай. Только помни: ты можишь стать как дядюшка Йоаким. Купаться в золото будишь, да? Ты же хочишь, я знаю. Позвони мне до пятница.
ЮВе попытался сосредоточиться на дороге. Выехали на Биргер-Ярлсгатан. Ерзал. Вертел головой, опасаясь, как бы не нарваться на приятелей, и в то же время вжимался в кресло.
