Крис остался стоять в темноте у дороги, не имея понятия, на чьей он стороне.
Через некоторое время Майкл выпрямился.
Габриэль, скалясь, смотрел на него в упор.
— Да, — сказал Ник. Он был зол. — Имеет.
Высокомерие частично исчезло из выражения лица Габриэля. Его плечи опустились. Он взглянул на Ника, а потом на Криса, как будто оценивая нанесенный ущерб.
Затем его взгляд снова вернулся к Майклу.
— Не все.
Майкл выпрямился, будто готовясь к очередной драке.
Но Габриэль не двигался.
— Ты не наш отец.
Его голос был тихим, перекрываемым дождем. Где-то в небе сверкала молния.
Майкл вздрогнул, почти незаметно, но Габриэль заметил это и улыбнулся.
Ник подошел к своему близнецу.
— Хватит. Давайте лучше пойдем внутрь.
Габриэль пришел в себя и направился к Майклу, останавливаясь напротив него.
— Так или иначе, ты был бы дерьмовым отцом, — сказал он. — Но все в порядке. Эта не та роль, которая тебе подходит.
Майкл стоял на своем.
Габриэль невесело рассмеялся и повернулся к дому.
— Пошлите, ребята.
— Эй! — тон Майкла был резким. — Так какая роль мне подходит?
В дверном проеме Габриэль обернулся.
Он зашел в дом, а за ним — Ник.
Крис посмотрел на Майкла, стоявшего под дождем. Тот посмотрел на него в ответ.
А потом Крис разорвал зрительный контакт, прошел мимо него и проследовал за близнецами.
Глава 6
В четверг Криса не было в школе. Его отсутствие было замечено Беккой на третьем уроке английской литературы, и на четвертом тоже — Всемирной истории. Много он не потеряет. Мистер Бимис выглядел так, будто Крис на месте, когда они конструировали модель «Форд-Т[5]», а у него на уроке у нее обычно появляется возможность сделать маникюр «Уайт-аутом[6]».
Но сегодня в классе появился новый ученик, он стоял в передней части класса, и Бекка оторвала взгляд от своих ногтей. Старина Бимис удивленно посмотрел на него.
Потом глянул еще раз. Учитель положил руку на край своего стола.
У нового парня же было на что посмотреть. Он, конечно, уже явно перешел из возраста маленького мальчика в возраст юноши: характерная челюсть, высокие скулы, худощавые, но мускулистые руки, и ни грамма детского жирка — одни достоинства. Песочного цвета волосы, лежащие на лбу, разделяла чисто белая полоса прямо посередине челки.
Она удивилась: Кто красит волосы белым?
Но это еще не все. Одно его ухо было полностью в пирсинге. В другом было только две сережки — столько же в левой брови. Зеленые глаза, соответствующие цвету футболки, решительно смотрели на остальных учеников, наблюдающих за ним. Его черные джинсы сидели свободно, удерживаемые потертым кожаным ремнем. Одну его руку обхватывали около пятнадцати браслетов, а также грубые шнурки, на каждом из которых висело по маленькому камешку разных цветов. На предплечьях было несколько небольших татуировок, и одна — на шее. Они выглядели как иностранные символы, такие обычно делают себе девчонки на весенних каникулах. Предполагается, что их значение заключается в одном слове, как значки мира или мудрости, а на самом деле они говорят лишь: Возьми меня.
Бимис прочитал записку, которую вручил ему парень, но не потрудился представить его классу. Не дай Бог, кто-то прервет его лекцию. Он поспешно отправил его на единственное свободное место в классе — где обычно сидит Крис. Оно находилось через ряд и две парты от места Бекки. Новенький опустился на стул, и его рюкзак упал на пол рядом с ним. Теперь Бекке был виден значок у него на шее — не азиатский, но язык девушка не смогла определить. На одном пальце она также увидела черное кольцо, а на другом — кольцо-шнурок.
Томми Данливи, который сидел через два ряда и любил кидать Бекке на стол записки двусмысленного содержания, кашлянул:
— Гомик!
Парень никак не отреагировал, лишь достал из рюкзака синюю тетрадь на спирали. А потом ручку.
Томми еще раз попытался, кашлянув громче, на этот раз эпитет был более неприятный.
Парень щелкнул ручкой. Бимис, не обращая внимания, взял мел.
Джереми Блейкхерст, лучший друг Томми, подхватил кашель:
— Педик!
А также он бросил в его сторону скрепку. Попав в плечо парню, она со звоном отскочила от края другого стола.
Некоторые ребята рядом засмеялись. Девчонки в заднем углу захихикали и зашептались.
Парень не обернулся. Но опустил ручку.
Томми согнул скрепку так, чтобы ее зубцы торчали, и с помощью резиновой ленты соорудил подобие рогатки.
На этот раз он даже не потрудился кашлянуть.
— Эй, педик.
Затем он оттянул скрепку и отпустил ее.
Парень обернулся. Он резко выбросил руку вверх и в воздухе поймал скрепку.
Последовал коллективный удивленный вздох тех, кто за этим наблюдал — включая Бекку. Бимис продолжал бубнить.
Рука парня сжалась в кулак вокруг скрепки, и на какое-то мгновение Бекке показалось, что он собирается замахнуться и устроить драку прямо здесь посреди Всемирной истории.
Но тот приподнялся со своего места, потянулся через стол другого ученика и бросил погнутую скрепку перед Томми.
— Послушай, чувак, — сказал он, его голос был низким и серьезным. — Если хочешь о чем-то спросить меня, то набираешься мужества и делаешь это как следует.
Все засмеялись, включая Джереми. Томми скинул скрепку с парты и закипел от злости.
Новичок отклонился назад, чтобы сесть на свое место. Но по пути он поймал взгляд Бекки, наблюдавшей за ним, и улыбнулся.
Она была так поражена, что не улыбнулась в ответ.
Потом Бимис задал вопрос и отвернулся от доски. Новенький уже сидел лицом вперед и держал ручку над тетрадью.
Крошечный треугольник линованной бумаги упал на ее парту. Томми Данливи пытался скрыть ухмылку.
Бекка не хотелось разворачивать послание, но почему-то незнание всегда было хуже. Поэтому она развернула ее.
«Ты ожидаешь счастливого конца?»
Бекки смяла в кулаке листок, и ей захотелось ударить Томми. Она хотела уметь остроумно парировать и хоть немного обладать той непринужденной харизмой, что была у новенького. Чтобы заставить весь класс смеяться и поддерживать ее.
