— Кудрей у меня никогда не было, Стас. Прекращай балаган, лучше отведи в ближайшее кафе, а то я умираю от голода.
Взгляд Стаса устремился в направлении здания библиотеки, и на его лице отразилась работа мысли и сомнения.
— Я тут по небольшому делу. Подожди минут десять, я быстренько управлюсь, и займемся твоим кормлением.
Из опыта общения с ним мне известно, что «быстренько, за десять минут» могут превратиться в долгие часы ожидания, так что я категорично заявила:
— Через десять минут голод превратит мое прекрасное тело в бездыханный труп. Поэтому, с тобой или без тебя, но я отправляюсь на поиски кафе.
— Здесь одни дорогущие рестораны. До кафе надо ехать или спуститься в сторону пещер, но там одни постные блюда. Или ты на автомобиле? — Задав этот вопрос, он оживился, и в его глазах я прочла необоримое желание использовать мое транспортное средство для своих передвижений по городу во второй половине дня. Так не раз бывало, когда требовалась от него помощь, которую он заранее обменивал на мое время и бензин.
— Без колес. Пойду вниз поститься, тоже неплохо.
— Может, все-таки… — Он снова посмотрел в сторону библиотеки, но тут же спохватился: — А что ты тут делаешь?
Скрывать от него то, что я теперь здесь работаю, не имело смысла.
— У меня первый рабочий день там, куда ты направляешься.
— Да ты что?! Ладно, пошли в кафе, ты меня заинтриговала. Изменила внешность, работаешь в библиотеке… Может, ты все-таки в розыске?
— Зря надеешься, на мне премии за поимку преступника не заработаешь.
— Это тебя семейная жизнь довела с тем долговязым, забыл, как его зовут?
— Я по-прежнему одна, с Егором у меня не заладилось, и мы разошлись.
— Это вдвойне интересно и интригующе. Так что, за тобой можно приударить?
— Если тебе нравятся брюнетки с короткой стрижкой.
— Даже очень нравятся. Ты особенно, я этого никогда и не скрывал.
По дороге к монастырскому кафе я рассказала ему выдуманную историю о работе журналисткой за границей и сообщила, что лишь недавно вернулась домой. В библиотеку устроилась работать вынужденно, так как подходящих предложений по специальности пока нет, но как только появятся, вернусь в журналистику.
Кафе оказалось совсем крошечным, довольно уютным и радовало отсутствием посетителей. Здесь руководила девушка в длинном темном платье и с полностью закрывающим волосы платком. Она одновременно выполняла функции официантки, администратора, кассира и уборщицы. Я заказала себе порцию вареников с ревенем, Стас — двойную с вишнями.
— Чует мое сердце, что говоришь ты неправду, Иванна. И волосы ты подстригла и покрасила по какой-то необходимости, а не по дурости, и работать в библиотеке ты стала неспроста. Вот только не могу понять причину. Если бы ты работала в газете, то подумал бы, что готовишь материал об убийстве директора библиотеки. А так зачем тебе это надо? — Он задумчиво посмотрел на меня.
— Если в отношении меня иных версий у тебя нет, то принимай на веру мою. Кстати, мне уже рассказали, что прежнего директора убили. Ужас! С чего бы убивать директора библиотеки? Не разрешил вынести из читального зала книгу?
— О, варенички к нам плывут! — Стас проигнорировал мои дипломатические потуги узнать, что думает по этому поводу следствие, фальшиво радуясь приближению девушки с подносом.
Он сразу запихнул в рот вареник, но тот оказался очень горячим, и, широко раскрыв рот, Стас принялся машущими руками изображать вентилятор. Я дождалась, пока он пришел в чувство, и продолжила:
— Стас, не играй в молчанку. Раз ты пришел в библиотеку, выходит, тебе поручили вести это дело.
— Тебе какой интерес, Иванна?
— Женское любопытство.
— Для тайны следствия женское любопытство — не исключение.
— Я же не прошу все мне выложить, просто интересуюсь, какие есть версии у следствия. Представь, что я по-прежнему журналистка и прошу тебя дать информацию.
— Ты не работаешь в газете и не хочешь откровенничать со мной. Я не верю, что ты случайно устроилась в библиотеку сразу после убийства директора.
— Хорошо. Признаюсь, что специально устроилась в библиотеку. Убийство директора библиотеки меня заинтересовало как событие неординарное. У Сименона есть роман «Бедняков не убивают». В моей интерпретации это звучит так: библиотекарей не убивают.
— Ошибаешься. Убить могут любого — и бедняка, и библиотекаря.
— Меня интересует причина этого убийства. Я слышала, что убийца уже задержан.
— У тебя очень оперативная информация. Откуда?
— Услышала в библиотеке.
— От кого?
— Я еще не всех знаю по имени. Узнаю, обязательно тебе скажу.
Я заметила промелькнувшую на лице Стаса гримасу.
— Что ты так кривишься? У тебя есть сомнения, что задержан не настоящий убийца? С ним что-то не так?
При моих последних словах Стас встрепенулся, перестал жевать вареник и настороженно посмотрел на меня. У меня екнуло сердце: похоже, зреющая во мне догадка верна. Как бы я хотела ошибиться!
— Тебе известно, кто задержан?
— Да. Сторож, дежуривший ночью.
— Это ты тоже узнала в библиотеке?
— Нет, через твое ведомство, я ведь там знаю не только тебя.
— А то, что с этим сторожем возникла проблема, тебе тоже известно?
— Этого я не знаю. Поделишься?
— С одним условием: если раскопаешь что-нибудь новенькое, интересное для следствия, то сообщишь мне первому. Считай, я поверил, что ты пишешь книгу.
— Обещаю сразу с тобой связаться, если будет интересная информация. Что со сторожем, есть доказательства его вины?
— Прямых доказательств виновности сторожа в смерти Бодянского валом. Вот только он в невменяемом состоянии и пытается нас убедить в том, что он — вовсе не он!
— Отказывается признать свою вину?
— Нет, не то. Он говорит, что случайно оказался в теле сторожа Грибова, а его настоящая фамилия Дондыш, зовут Петр Николаевич, 1966 года рождения. Называет адрес жительства, все прочее.
У меня перехватило дыхание. Гоша был прав, подозревая, что это не простое убийство и что головная боль нам гарантирована. Похоже, моя догадка все же верна, и это очень плохо.
— Вы проверили?
— Все подтвердилось в точности: адрес, имя, даже некоторая конфиденциальная информация, которую могли знать только он и его жена… Дондыш Александр Дмитриевич в самом деле два дня тому не вернулся с работы и до сих пор не известно, где он находится. Но не признать же правдой то, что говорит Грибов! Ума не приложу, откуда ему известно все о Дондыше? Жена Грибова не знает Дондыша, никогда его не видела, то же самое говорят его друзья. Хуже всего то, что сегодня утром Грибов не мог членораздельно говорить, теперь он производит впечатление дегенерата. Не откликается ни на Грибова, ни на Дондыша, он словно… — Стас замолк, подыскивая сравнение.
