Геррера, сжав кисть, прикоснулся согнутым пальцем к подбородку, что выдало его беспокойство.
– Послушай, мне жаль, что вчера в клубе байкеров я так глупо себя вел.
– Просто ты дал Питу немного позабавиться, вот и все.
– Ни разу не видел тебя в такой ярости.
Тим засмеялся.
– Ты, наверное, газет не читаешь.
– Ты понимаешь, о чем я говорю. Ты всегда ведешь себя, как надо.
– Они говорят тебе всякую расовую ерунду, чтобы вывести из равновесия. А ты поддаешься. Не слушай их.
Медведь вышел из туалета, поправляя звезду на ремне, и Тим с Геррерой прекратили разговор. Втроем они, показав свои удостоверения, подошли к приемной, где пятнадцать минут выслушивали восторженный телефонный разговор служащей о недавнем походе в магазин; после этого их провели в кабинет мимо секретарши и неряшливо одетой помощницы юриста.
Дана Лэйк стояла к ним спиной; ее силуэт вырисовывался на фоне освещенного солнцем окна, под волосами угадывались очертания наушников.
– Если вы не можете предоставить ничего более существенного, я постараюсь сделать так, чтобы его оправдали за пять минут до вынесения приговора. Вы будете потом полгода стряпать дело, которое даже не захотят рассматривать. Да? Тогда не тратьте наше время на подобную ерунду.
Она сняла телефон, тряхнула волосами и повернулась к ним лицом.
– Какого черта вы лезете к моему клиенту? Если хотите поговорить с ним, приносите ордер или звоните мне.
– Мы с Дядюшкой Питом достигли обоюдного согласия, – сказал Тим.
Она бросила телефон на стол, где царил идеальный порядок.
– Ваши документы.
Все трое показали удостоверения, она записала их имена и номера значков в блокнот с желтыми страницами. На стене напротив ее стола висела литография в рамке с эмблемой «грешников».
«Д.Л. – другу байкеров и просто крутой чувихе» – под этой дарственной надписью стояла затейливая подпись Оглобли Дэнни, нанесенная водостойкими чернилами.
Удостоверение Тима Дана изучила с особенным недоверием.
– Я надеюсь, вы не станете проделывать свои знаменитые трюки с моими клиентами, помощник Рэкли: это вам с рук не сойдет. Иначе на вашу задницу выпадут очень большие неприятности.
– Моя задница не вылезает из неприятностей, г-жа Лэйк.
– Пусть так. Вы натравили полицию на всех без исключения «грешников». Резковато для обычного расследования, вам так не кажется? Наверное, судебные исполнители были «мозговым трестом», когда после одиннадцатого сентября всех путешественников с арабской внешностью выворачивали наизнанку?
– Вы представляете всех «грешников»?
– Да.
– Каким образом?
– Я не должна перед вами отчитываться, но скажу, что клуб выплачивает мне аванс.
Медведь предположил:
– Должно быть, выгодное дельце.
Ее взгляд упал на его ботинки.
– Я не ношу дешевую обувь.
– Вы знаете, что это грязные деньги?
– А ваши платежные чеки финансируются из средств компании «Энрон»[4]государством-хунтой, которое поддерживает тиранию и навязывает войны, невзирая на международное законодательство и протесты ООН. Что, решили обрушить свой праведный гнев на продажную девку? Теперь давайте к делу. За работу я беру шестьсот пятьдесят в час. Занимательная беседа с полицейскими уже обошлась мне… – она взглянула на свои часы «Бом и Мерсье» – …в сто двадцать пять долларов.
– Я уверен, Дядюшка Пит заплатит по счетам, – сказал Медведь.
– Хорошая мысль. Я скажу ему об этом.
Тим достал разрешение муниципалитета, согласно которому «грешники» могли выехать на сегодняшнюю траурную церемонию без шлемов. Она наклонилась над бумагой, поднеся к глазам пенсне, и внимательно изучила документ. Закончив читать, она бросила пенсне на блокнот.
– Зачем вы пошли на это?
– По доброте душевной. Мне поручили разрядить обстановку в городе, чтобы добропорядочные граждане из среднего класса могли спать спокойно.
Она снова сложила бумагу пополам.
– Если вы нарушите договор и воспользуетесь этим против моих клиентов, пресса устроит вам разгон. – Казалось, она способна говорить без передышки, словно пулеметными очередями; эта черта выработалась в ней за годы адвокатской деятельности в суде. – Абсурден сам факт, что езда без шлема предлагается вами в качестве уступки. Мы годами протестовали против законов, запрещающих езду без шлема. Вы не даете людям шанса рискнуть своим черепами.
Геррера вставил:
– Законы о шлемах спасают.
– Великолепно. Статистика! Цифры все могут оправдать. Только вы забываете, что ваши цифры сводят на нет наши свободы. Что еще надо сделать, чтобы уменьшить ежегодную смертность? Принять законодательство о потреблении правильной пищи, чтобы снизить количество сердечных приступов? Запретить бургеры? Картофель фри? Все на свете запретить и весь день сидеть сложа руки? Что скажете, мальчики?
– С сегодняшнего дня мы будем бояться картофеля фри как огня, мамочка.
Тим сказал:
– Если кто-нибудь из бродяг свяжется с вами, дайте знать.
– Ну конечно. Вы будете совать свой нос во все дела, если даже ничего в них не смыслите, невзирая на потери.
– Я не совсем понимаю, куда вы клоните.
– Байкеры – истинные патриоты. Они американцы и проводят политику невмешательства. Они вершат собственное правосудие. Конечно же, вы понимаете меня, великолепный мистер Рэкли. – Она была явно разочарована тем, что Тим не среагировал на ее слова. – За время этой жестокой игры между «грешниками» и «метисами» ни один из клубов не обратился в полицию и не потребовал защиты. Вы должны оставить их в покое.
– Чтобы они поубивали друг друга?
– Битники начали убивать федеральных агентов и невинных свидетелей после того, как вы навязали им свои законы. Закон и байкеры несовместимы, как натрий и азотная кислота, А вы – умники, решившие поиграть в химиков.
– Кто-то ведь пил «Кулэйд»,[5]– пробормотал Медведь.
– Вы правы. У вас троих в нем все подбородки перемазаны. Вас еще не тошнит от приказов, которые вам навязывают? Представители крупных корпораций лоббируют политиков, потом принимают законы, а вы их претворяете в жизнь. Законы о налогах. Законы о наркотиках. Продление закона о борьбе с терроризмом. Ваш босс велел вам прийти сюда и разнюхать обстановку, и вы тут же навострили свои маленькие ушки и примчались.
