Все было здесь. Отчеты строительного общества, из которых стало видно, что Дэйзи имела прибыль в несколько тысяч фунтов. Закладные документы порадовали: все оказалось так, как Вайолет и думала, но требовалось подтверждение, что ипотека полностью погашена много лет назад. Документы на дом. Страховой полис на толстом пергаменте, выданный в 1930-х годах, по которому теперь, видимо, можно получить солидные деньжата, если бы Вайолет не вознамерилась оставить Дэйзи в живых — по крайней мере для остального мира. Несколько облигаций, которые могут стоить того, чтобы их проверить и, возможно, обналичить. Несколько бумаг, почти наверняка полученных в наследство или приобретенных покойным мужем Дэйзи и закрепляющих за Дэйзи долю в компаниях, которые, судя по названиям, видимо, давным-давно обанкротились. И все же она отложила их в сторону. На всякий пожарный случай. Насколько она знала, «Амальгамэйтед инжиниринг» могла быть переименована в «Бритиш стил», и ее акции стоили бы сейчас миллионы.
Она откинулась на спинку стула и стала смотреть в окно. С этого места ей был виден весь сад: запущенный, разросшийся, но потенциально вполне приличный. Позднее она могла бы потратить на него время, чтобы поработать над кустами секатором. Возможно, также посадить по границе немного красивых цветов. А пока она будет этим заниматься, найдутся люди, которые сделают в доме генеральную уборку. Обои и покраска очень старые, это точно, и кухню можно было бы привести в соответствие с XXI веком, поставив новую плиту, новый холодильник, новые шкафы. Но это солидный труд, он потребует тщательного планирования.
Когда Вайолет закончила осматривать дом — по пути ей вдруг пришло в голову заглянуть на чердак, просто чтобы удостовериться, что ничего не пропустила, — то решила прошвырнуться по Хай-стрит. Она может позволить себе чашку чая, кусок мясного пирога и несколько молодых картофелин в одном из магазинов, а потом неспешно обойти агентства по недвижимости. Ей нужно не очень успешное агентство, которое специализируется скорее на аренде и субаренде, чем на продажах. И еще, хоть это может потребовать тщательного наблюдения из какой-нибудь кофейни, такое агентство, которое занимается с клиентами, относимыми Вайолет к низшему слою общества. Иммигрантами. Возможно, студентами. И если арендная плата окажется достаточно низкой — а Вайолет не жадина, вовсе нет, — то, она уверена, съемщики не будут возражать против старомодной кухни и поблекших обоев. Видимо, они все же лучше тех, к которым привыкли потенциальные арендаторы.
Лучше всего, если агенты возьмут на себя всю организационную работу, выберут клиентов, будут собирать плату и просто переводить ее туда, куда она укажет, разумеется, за вычетом своей доли. И Вайолет не станет для них скупиться, учитывая, какое бремя они с нее снимут.
Мимо окна, устремляясь ввысь, проплывал дым. Где-то внизу, на забетонированном дворике, превращались в пепел вещи Дэйзи. Вайолет не любила употреблять слово «улики» — оно звучало слишком грубо, но ей было приятно думать, что вскоре события вчерашнего дня растворятся в воздухе.
А после того как будет улажен вопрос с домом и все имущество превратится в наличные, исчезнет и Вайолет.
Она обратила взгляд на небо, куда уплывал дым: в глубокую, безоблачную голубизну, которая, казалось, будет существовать вечно. Опустив глаза вниз, Вайолет пожалела, что вместо разросшихся кустов и чахлых деревьев не видит великолепного простора бирюзовых вод, где ветер сдувает пену с гребней волн и вдали контейнеровозы нарушают прямизну линии горизонта.
И в эту минуту она решила: хватит с нее маленьких городков, где она скрывалась столько времени. «Я мечтаю о морском побережье и именно туда направлюсь».
Когда Вайолет спускалась по лестнице, зазвонил телефон. Не раздумывая, она подняла трубку с аппарата на столе в прихожей и спокойно произнесла:
— Алло. Это Дэйзи Уилсон.
Глава 4
Морг располагался между парком и пожарной станцией на окраине Брейнтри: безликое двухэтажное здание, которое выглядело так, словно изначально его задумали как времянку, но так и оставили, отодвинутое от дороги и все больше изглаживающееся из памяти людей. Это, решил главный инспектор Марк Лэпсли, съезжая с дороги и паркуясь на размеченном месте, максимально возможное приближение к понятию архитектурной мертвой зоны.
Он пребывал не в лучшем настроении. Все предыдущее утро, после того как Эмма Брэдбери уехала из леса, в котором было обнаружено тело, Лэпсли проторчал в ожидании судебного патологоанатома. Пресса прискакала сразу после двенадцати часов, прямо перед Джейн Катералл, получив информацию, как подозревал Лэпсли, от одного из фельдшеров. К тому времени как он разобрался с прессой и полчаса проговорил по телефону с руководителем криминалистической бригады, патолог укатила с трупами, страшно его этим разозлив. Неразбериха в организации привела к тому, что большую часть полицейских в форме увели с места происшествия для обеспечения матча местных футбольных команд. И суперинтендант Роуз не перезвонил. В целом день не сложился.
«Мондео» Эммы стоял через два места от его машины. На этот раз в нем никого не было. Никакие незнакомцы на пассажирском сиденье не ожидали, когда она вернется и увезет их.
На передней двери был устроен кодовый замок. Он когда-то помнил код, но за прошедшие годы несколько раз забывал его, поэтому сделал то, что делал обычно: нажал на кнопку переговорного устройства. Прошла целая минута, прежде чем ему ответили.
— Главный инспектор Марк Лэпсли, — сказал он, наклонившись к переговорному устройству. Почему их всегда устанавливают карлики? Или те, кто их устанавливает, ожидают, что морг будут посещать многочисленные экскурсии школьников без сопровождения взрослых?
Дверь зажужжала, и он толкнул ее.
Несмотря на летнее солнце на улице, в здании стояла приятная прохлада. Коридор был выстлан плиткой, которую за многие годы так запятнали кофе, что она стала пестрой. Стены были оштукатурены и выкрашены в приглушенный оттенок синего цвета. Его ожидал молодой человек в белом халате, надетом поверх джинсов и тенниски.
— Главный инспектор Лэпсли?
Он вручил ему свое удостоверение. Человек принялся тщательно изучать его, хотя Лэпсли был уверен, что тот не сумел бы заметить разницу между настоящим удостоверением и членской карточкой гимнастического клуба Скотленд-Ярда.
— Сюда, пожалуйста.
Он повел Лэпсли по коридору и жестом предложил пройти через двойные двери. Когда Лэпсли открыл двери, температура ощутимо упала и он ощутил сильный запах, словно в засоренный сток вылили хлорку и оставили там разлагаться. Запах был настолько сильным, настолько насыщенным, что он чувствовал его вкус на задней стенке горла. Его синестезия тут же включила реверс; вкус дезинфицирующего, моющего или какого там средства, наложенный на запах разложения, наполнил голову глубоким звучным звоном. Такое случалось нечасто, и он пошатнулся, приложив руку ко лбу и на мгновение утратив ориентацию.
— С вами все в порядке? — послышался незнакомый голос.
