— Лански, зайдешь сзади, — распорядился он. — Постоишь у сарая. Если кто-то выскочит из задней двери, стреляй.
— Даже если это будет пацан?
— Я сказал «кто-то». Кто-то, кого ты не знаешь. Если чужак боится сам съездить в поселок за бритвой, значит, он в бегах. А раз он в бегах, тебе лучше выстрелить первым. Понял? Пошли, Чокто.
Они обошли вокруг саманного забора, ограждавшего двор, и остановились у ворот. Мерфи дождался, пока Мойра скроется за рядом висящих простыней и, крадучись, вошел во двор. Ему хотелось застать незнакомца врасплох. Он достал револьвер и бесшумно поднялся на крыльцо. Дверь была распахнута. В кухне кто-то, действительно, возился с посудой.
Они с Чокто ворвались в кухню одновременно. У стола сидел незнакомец, водя бруском по ножу.
— Подними руки и замри! — крикнул шериф.
— Иначе ты мертвец! — добавил метис, ногой отшвырнув табурет и заходя сбоку.
Мужчина медленно отложил нож и встал, поднимая руки. Ему было на вид около сорока. «Глаза карие, нос с горбинкой, волосы черные, слегка вьющиеся»… Шериф попытался составить словесный портрет, но не нашел ни одной приметы из тех, что упоминались в розыскных листах. Ни шрамов, ни выбитых зубов, ни татуировок на руках. Одет прилично, гладко выбрит. Если он и в бегах, то ему явно не приходилось скрываться в пещерах или среди индейцев.
— Назови себя! — приказал Мерфи.
— А кто вы такие, чтобы спрашивать? — невозмутимо поинтересовался незнакомец.
Чокто ударил его револьвером в ухо, и мужчина отшатнулся к открытому окну.
— Стой! Куда? — Метис схватил его за ворот. — Отвечай живо, а то получишь пулю в лоб!
Шериф хотел унять помощника, но внезапно в открытое окно влетело что-то лохматое и рычащее. Собака накинулась на Чокто, вцепившись тому в локоть, и повалила на пол.
Незнакомец бросился к двери.
— Стоять! — рявкнул Мерфи, но тот уже юркнул в коридор.
Шериф отпихнул собаку и кинулся следом. Он увидел спину убегавшего и выстрелил. Мужчина скрылся в соседней комнате, захлопнув за собой дверь. Мерфи не рискнул войти за ним — у беглеца там могло оказаться оружие. Он выбежал на крыльцо и услышал выстрелы на заднем дворе.
Мойра Коннорс стояла среди висящих простыней, прижав ладони к побелевшему лицу.
— Мерфи? Что ты делаешь тут?
— Не мешай, — бросил он и побежал вдоль стены.
Осторожно выглянул из-за угла, держа револьвер перед собой.
— Он… Он тут! — крикнул, задыхаясь, Лански. — Вот он!
Шериф глянул на вытянувшееся на песке тело и повернулся к Мойре.
— Я знаю всех твоих работников. А это кто?
Она кинулась к убитому, путаясь в длинном платье. Опустилась на колени. Кончиками пальцев коснулась двух ран на спине, под лопаткой. Осторожно перевернула тело набок — и ахнула, увидев грудь, залитую кровью.
«Ай да Лански, — подумал шериф. — Черт бы его побрал! Когда не надо, бьет наповал».
— Кто это? — повторил он.
— Это? — Мойра встала и скрестила руки на груди. — Это компаньон мужа. Дик Руби, из Техаса. За что ты его убил?
— Кто может подтвердить, что это Дик Руби, а не Чарли Пирс?
— За что ты его убил?
— Я его не убивал. Он оказал сопротивление. Набросился на моего помощника. Если твой муж был компаньоном бандита, тебе придется ответить на множество вопросов.
Через открытое окно кухни доносились вопли метиса и рычание собаки.
— Уйми своего пса, пока мы и его не прикончили, — сказал шериф, запихивая кольт в кобуру. — Лански, подгони сюда бричку.
Помощник будто не слышал его. Он все еще держал револьвер обеими руками, направив ствол на покойника, лежавшего у его ног.
— Лански!
— Томас… Он выскочил из окна! И набросился на меня! Ты же видел! Я просто защищался! Я не хотел убивать!
— Заткнись. Подгони бричку. Отвезем его в поселок. Сделаем все по закону. Проведем опознание. Может быть, твой выстрел принесет тебе пару сотен.
— Вы не получите ни цента, — сказала Мойра. — Вместо того, чтобы искать убийц моего мужа, вы застрелили честного человека. Тюремная камера или виселица, вот что вас ждет.
Томас Мерфи только ухмыльнулся в ответ. На этой земле он сам решал, кого отправить на виселицу.
— Мойра Коннорс! Когда будешь в поселке, загляни в участок. Мне надо записать твои показания. Ты же знаешь, я все делаю по закону.
6
Владения ирландцев легко было заметить по оголенным склонам холмов и множеству овечьих орешков, рассыпанных на дороге. Овцы основательно поработали над местным ландшафтом, очистив его от травы, и широкая полоса красной земли лучше любого забора защищала огороды от бродячего скота.
Кирилл проехал под высокой аркой из двух согнутых березовых стволов. Наверху раскачивалась под ветром табличка, и на ней виднелись какие-то буквы, но он не успел ничего прочитать, потому что его отвлекла пуля, ударившая в землю.
На макушке холма стоял фургон с высоко поднятым дышлом, на котором развевалась зеленая тряпка. В ней угадывалась хорошо послужившая рубашка, доживающая свой век на почетной должности флага. От фургона еще не отлетел пороховой дым первого выстрела, когда новая сизая струя вырвалась наружу из темной прорехи. Громыхнул добротный раскат пятидесятого калибра, и вторая пуля щелкнула по столбу арки.
— Частное владение! — донесся до Кирилла высокий голос невидимого стрелка. — Поворачивайте назад!
— Отдай! — послышался второй голос, такой же высокий. — Моя очередь!
«Подерутся из-за ружья, — усмехнулся Кирилл. — Ничего не поделаешь, братья есть братья».
— Что за стрельба? — недовольно спросил Энди Брикс.
Кирилл наклонился над другом, лежавшим в волокуше.
— Проснулся? Долго же ты спал.
— Я спал? — Энди откинул одеяло и с недоумением оглянулся. — Как бы не так. Я побывал на том свете.
— Ну, и как там?
— Выглядит не слишком привлекательно. Это пустыня. Я лежал на горячем-горячем песке, а вокруг плясали индейцы с бубнами. Поили меня огненной водой. Потом сам святой Георгий ехал рядом со мной. Он на черном коне, я на белом. До рая оставалась пара миль, и вдруг где-то внизу началась пальба. Ну, Георгий мне и говорит: слетай-ка, мол, Энди, вниз, разберись там и поскорее возвращайся.
— Не торопись возвращаться к нему, — попросил Кирилл. — На земле еще много дел.
— Я и не тороплюсь. — Брикс оглядел себя и ощупал бок. — Откуда взялась белая рубашка? Чья она? У тебя же все рубашки черные. А у меня — синие. Кто меня вырядил в крестьянское тряпье?
