Чарли стиснул зубы.
Я рискнул улыбнуться.
— Или купить ему тапочки, дружище.
— Точно, или купить ему тапочки. Но некоторые люди сами делают это. Такие ребята, как Энтони. Я раньше думал, что они малодушничают, трусят, но сейчас я в этом уже не уверен. Может, они умнее нас.
Я не знал, куда он клонит, и даже не успел его спросить об этом. Джули распахнула дверь и выскочила из дома, держа двоих младших детей за руки. У нее было испуганное выражение лица, что совершенно не соответствовало ее взвешенному тону:
— Глупые новости. Идемте, дети! Пора спать.
Что-то неприятное произошло в доме, и она пыталась замять ситуацию. Она провела детей вниз по лестнице. В этот момент на пороге появилась ее мать. Хэйзл также выглядела потрясенной.
Чарли встал и сделал пару шагов ей навстречу, затем обернулся ко мне и кивком головы предложил зайти внутрь и узнать, что случилось.
Я открыл стеклянную дверь и вошел. Силки и Алан стояли перед экраном телевизора. Это не был детский фильм — на экране проносились ужасные картинки. Я слышал крики и звуки выстрелов.
Силки обернулась ко мне.
— Это где-то возле России. Штурм. Они стреляют в детей.
Картинка переместилась на солдат, пытавшихся войти в большое бетонное офисное здание. Судя по титрам, террористы взяли в заложники больше трехсот человек. Городок Казбеги находился где-то на севере Грузии, на границе с Россией. По поступавшей информации среди заложников было много женщин и детей.
Я смотрел, как небольшая группа солдат стреляла по окнам из АК, в то время как еще одна группа кувалдами пыталась выбить дверь.
Камера выхватила БТР, пытавшийся протаранить стену. Комнату наполнили крики о помощи.
Женщины и дети выпрыгивали из окон и тут же попадали под перекрестный огонь. В разбитых окнах появился черный дым. Повсюду в окнах были видны охваченные паникой лица.
Солдаты знаками пытались дать им понять, чтобы те отошли от окон, но они не слушались. Они словно прилипли к окнам.
На экране появилось лицо журналистки, прятавшейся за БТР, она пыталась передать информацию из этого хаоса, и я обратил внимание на ее красивые темные и огромные от ужаса глаза. Вокруг нее из ниоткуда появилось пол-армии, и все они стреляли из пистолетов и штурмовых винтовок. Я наблюдал за разборкой в грузинском стиле.
Два штурмовых вертолета грохотали у нее над головой. Она кричала в микрофон с восточноевропейским акцентом, что здание было резиденцией регионального правительства; в тот момент там проходили выборы, поэтому собралось столько народа. Атаку предположительно провела группа воинствующих исламистов, протестующих против строительства каспийского трубопровода. Черт его знает, как Си-Эн-Эн добралась туда так быстро, но все-таки им это удалось. Титры говорили о том, что на данный момент погибло уже тридцать человек.
Силки схватилась за голову.
— О Боже, бедные дети.
На экране появилось изображение одного из солдат. Он держал израненное тело ребенка в обгоревшей одежде.
В здании произошел взрыв. Камера затряслась, а в окне второго этажа сверкнула вспышка. Повылетали стекла, после чего оттуда повалил густой черный дым.
Я слышал, как офицеры отдавали какие-то приказы, но хаос продолжался. Обычная история — больше вождей, чем индейцев.
Несколько солдат, сумевших войти в здание, выпрыгнули из окна на первом этаже, на их одежде полыхало пламя.
Камера выхватила вереницу карет «скорой помощи», мчавшуюся по дороге. Некоторые из них были военными, некоторые — гражданскими. Два вертолета все еще грохотали в воздухе.
Две окровавленные женщины выскочили из здания и побежали прочь, собирая на ходу детей и увлекая их за собой.
Раздались выстрелы, камера переместилась на двух малышей, выпрыгнувших из окна первого этажа в попытке скрыться от пламени.
Хэйзл нажала на кнопку на пульте, и телевизор погас.
— Хватит! Только не в моем доме.
Глава четвертая
Я сидел рядом с Силки на веранде и слушал последние новости по радио. Солнце поднялось уже довольно высоко. Я чистил апельсин за апельсином, а Силки пропускала их через соковыжималку. Силки любила апельсиновый сок. Приготовить завтрак для Тиндаллов было наименьшим, чем мы могли их отблагодарить за гостеприимство, и я надеялся, что это поднимет им настроение. После того как Хэйзл выключила ту программу, атмосфера в доме была довольно напряженной. Мы помогли убрать со стола в полной тишине и пошли спать. Хэйзл совсем не радовало то, что в ее дом непрошеной ворвалась реальная жизнь, а Чарли из-за этого был несколько напряжен и погрузился в свои мысли.
— Ты слышал, — прошептала Силки, — уже установлено, что около шестидесяти человек погибло и еще сто шестьдесят ранено. — Она налила сок в кувшин. — Это около половины всех людей, что находились в здании. Кошмар!
— Не так уж и плохо, знаешь ли. Это ведь был штурм. — В углу загона старый мерин принимал утреннюю грязевую ванну. — В любом случае при осаде нужно рассчитывать, что все они мертвы с самого начала. В такой ситуации даже один выживший — это уже успех.
Она перестала выдавливать сок и выпрямилась.
— Я все думаю о том бедолашном ребенке. О том, что сгорел. Ты видел, как солдат нес его?
Я разрезал еще несколько апельсинов и передал их ей. Чтобы сделать немного сока, требовалась масса апельсинов.
— Скорее всего, там все было заминировано. Мы видели, как взорвался один заряд. Я не удивлюсь, если погибших на самом деле намного больше.
— Но все солдаты выглядели так, словно они были в панике. Они не знали, что делать.
— Ты знаешь, если теряется двадцать процентов солдат или меньше, то это большой успех. Солдаты реагировали на происходившее, и неважно, правильные действия они совершали или нет.
— Теряется? Что значит теряется? Погибает? Мне кажется, ты слишком хорошо для парашютиста разбираешься в этих вещах…
— А ты разве не читаешь журнал «Тайм»?
Силки скорчила рожицу и снова принялась за апельсины.
— Ты точно не читаешь. Ты читаешь только те журналы, у которых на обложке одни парашюты.
Я все еще смеялся, когда на пороге появилась Хэйзл, в платье, с растрепанными волосами и красными влажными глазами.
Силки вскочила на ноги.
— Хэйзл, что с тобой?
По ее щеке сползла слеза.
— Он уехал.
— Уехал? — спросил я. — О чем это ты?
— Его здесь нет.
В моей голове за долю секунды промелькнуло множество мыслей и все на скорости в тысячи миль в час. Чарли закрылся в своей скорлупе после выпуска новостей.
