Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Прежде чем ответить, Иванов сделал паузу:
— Это что, ресторан такой?
— Нет, Миша. Прага — это город. Чешская столица…
— Зачем тогда спросил? Сам знаешь — не был я ни в какой чешской столице.
— А неужели не хочется? Башни там всякие, пиво, лечебные воды… и вообще?
— Ты чего, издеваешься, что ли? — обиделся подполковник. — У меня же форма допуска, мне же за границу ездить еще пять лет после увольнения нельзя будет. Разве что как в анекдоте — на танке…
— Ну, танка я, наверное, не обещаю, — мужчина в штатском вытянул на себя ящик письменного стола и достал плотный продолговатый конверт с фирменным логотипом, — а вот туристическая путевка на твое имя уже оформлена…
* * *
Со скучного серого неба, из-под темно-свинцовых растрепанных туч, бесконечным потоком стекало вниз что-то мелкое и холодное.
— Того и гляди снег пойдет.
— Да, погодка…
Кажется, в прошлом году первый снег выпал уже к середине ноября. Выпал неожиданно, вопреки всем народным приметам и прогнозам ученых метеорологов — просто, выглянув поздним субботним вечером из окна, люди вдруг обнаружили, что пространство вокруг них покрыто не толстым, но вполне ощутимым слоем рассыпчатой белизны.
Вообще-то, первый осенний снег неплохо смотрится только поначалу. А через пару часов…
Катер ходко резал волну, такую же серую и холодную, как во времена древних викингов и гренадеров Суворова. Только пестрые геометрические силуэты навигационных знаков напоминали о том, что вокруг худо-бедно начинается век двадцать первый…
Но даже сейчас, под самый конец охотничьего сезона[14], несмотря на хроническую непогоду, Карельский перешеек оставался по-своему притягателен и красив. Северная природа не отличается пышностью, однако она никого не подавляет и никому ничего не навязывает — при этом любое дерево, куст, любой камень на побережье занимают назначенное им место с чувством собственного достоинства. К тому же всем этим скалам и соснам глубоко плевать на человеческую суету.
— Тут надо правее брать! — обернулся назад, на корму, молодой офицер-пограничник, стараясь перекричать завывание двигателя.
Насквозь вымокший егерь, в длинном брезентовом плаще и в фуражке с кокардой, собрался было что-то ответить. Но потом передумал и, не торопясь, сдвинул ручку подвесного мотора на несколько градусов влево. Острый нос катера так же медленно повернулся в указанном направлении, догнал волну — и уже в следующую секунду холодными, крупными брызгами с ног до головы окатило не только самого пограничника, но сидящего рядом Владимира Александровича Виноградова.
— Эй, ты чего творишь-то?
Впрочем, егерь, так и не произнеся ни слова, уже вернул катер на прежний курс, и потоки воды больше не перехлестывали через борт.
— Да ладно вам… — Виноградов, плотно и надежно упакованный в экспериментальный американский комбинезон из непромокаемого материала, пару раз провел ладонями по мокрым щекам. При этом ствол ружья, лежавшего у него на коленях, сполз вниз и уперся в бедро еще одного охотника, расположившегося на рюкзаках ближе к носу, под прикрытием ветрового стекла.
— Осторожнее!
— Пардон… — Владимир Александрович сразу понял, в чем дело, и передвинул оружие так, чтобы оно больше не представляло опасности для окружающих. Следует отметить, что ружье у него было под стать импортному комбинезону — итальянская полуавтоматическая «беретта» двенадцатого калибра, обошедшаяся владельцу, без учета мудреной оптики и разных дополнительных приспособлений, примерно в две тысячи долларов.
— Ничего, бывает, — человек, укрывшийся от непогоды за ветровым стеклом, выглядел ненамного моложе своего спутника. И одет он был значительно проще, но тоже не без претензии на охотничий шик: резиновые болотные сапоги, водолазный свитер из тонкой верблюжьей шерсти, кожаная куртка с меховым воротником — вроде тех, что когда-то выдавали советским морякам на ракетных катерах и подводных лодках.
Некоторое время катер шел наперерез волнам, то проваливаясь между ними, то получая удар под форштевень и высоко задирая нос.
Офицер-пограничник взглянул на часы, после чего перевел взгляд на воду:
— Скоро начнется отлив!
Судя по тону, суточное колебание поверхности Мирового океана организовал именно он — и теперь достойно несет ответственность за бесперебойный ход планетарных процессов.
Справа по борту открылась очередная бухта: рваное ожерелье из не повторяющих один другого валунов, местами сбившихся в причудливые гроздья, местами — плоско стекающих под дрожащую кромку прибоя. Смешанный — елка, сосна и береза — лес вплотную подступал к воде, темной и непроглядной уже в полуметре от берега. У основания одного из двух мысов чернела на фоне холодного неба ажурная металлическая конструкция.
— Это что за вышка? — поинтересовался Виноградов.
— Наша, пограничная! — закричал офицер, перекрывая ветер и двигатель. Потом перегнулся поближе — Раньше тут пост выставлялся. Теперь, конечно, убрали.
— Шпионы, что ли, кончились?
— Деньги кончились! С нарушителями границы как раз все нормально — хватает. А вот финансы нам, сами знаете, все время режут.
Виноградов кивнул:
— Понимаю…
Перед мысом, на мелководье, пришлось сбавить ход.
Натужный рев подвесного мотора сменил тональность и силу, превратившись в негромкое стариковское бормотание. Качка сразу же стала ощущаться немного по-другому, стали даже слышны остальные звуки раннего осеннего утра: плеск волны за бортом, крики чаек, скрип мокрой резины…
Издалека докатилось эхо одиночного выстрела, потом — еще одного.
— Смотри, справа!
Несколько уток поднялись со стороны леса, описали под серыми облаками большую дугу и сели на воду.
— Далеко… — пожалел пограничник.
— Понятное дело.
Егерь молча, но без особого осуждения смотрел, как Владимир Александрович описывает вслед за летящими птицами большую дугу стволом своей пижонской «беретты». Утка в октябре уже пуганая, держится подальше от берега и ближе чем на полторы сотни метров к себе не подпускает. Впрочем, это прекрасно осознавали и остальные охотники, поэтому попусту жечь патроны никто не стал.
А вот кто-то другой, в лесу, решил, видно, боеприпасы не экономить: из-за деревьев вдогонку поднявшейся стае уток выстрелили сразу несколько раз подряд, без перерыва, практически — очередью.
— МЦ? — Прислушался пограничник.
«Рысь» какая-нибудь или, может, «Сайга»,[15]— пожал плечами егерь. — Сейчас чего только народу не продают. Были бы деньги.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
