По всеобщему мнению, двадцать девять градусов — это слишком жарко для первого июня. Каждый день его людям приходится, накрыв постели и вещи целлофаном, мыться у себя в комнатах из ведер. Рабочие с тачками носятся взад-вперед по приемной, вывозя мусор и привозя цемент и песок. Повсюду лежит толстый слой цементной пыли. Пыль проникла в кабинет инспектора и осела на каждой бумажке в каждом ящике. Некому заменять отбывшего в Неаполь Эспозито. Ни заметка в газете, ни объявление в местных новостях не дали никакой полезной информации в отношении его утопленницы. В списке без вести пропавших не обнаружилось никого, подходящего по возрасту. Ну и в довершение всего — после двух часов возни с пыльными бумагами он должен был принимать эту особу, как бишь ее?.. Он вытащил нужный документ и сдул с него пыль. Аннамария Гори. Точно.
Однако все могло быть и хуже: двадцать девять градусов — это слишком для начала июня, но ночами пока еще прохладно, и можно спать. Ребятам нелегко приходится без душа, но в июле или августе пришлось бы гораздо хуже. Более того, если бы ремонтники не развели тут пыль и грязь, то он был бы недоволен тем, что они еще не начали работу. А раз они начали, то скоро закончат. К тому же ему наконец-то удалось хоть ненадолго сбыть с рук Эспозито, и он сделал для него все что смог. Неплохо было бы позвонить ему на следующей неделе.
Тереза была очень обеспокоена.
— Я очень надеюсь, что он не станет увольняться! В нем есть что-то такое... Не знаю, как объяснить. То есть все твои мальчики очень милы и вежливы со мной, но Эспозито... у него всегда такой взгляд, как будто ему и правда не все равно, понимаешь, о чем я? Конечно, он красивый мальчик, но это не всё. Когда ты с ним говоришь, его лицо прямо так и светится...
«Я не собираюсь держать его в полиции только за красивую улыбку!»
— Инспектор? К вам посетительница.
— Хорошо. Путь войдет. — «Помни, что все могло быть и хуже! По крайней мере, эта стерва хоть явилась, и кто знает — может, тебе удастся выудить из нее что-нибудь полезное».
Нет, не удалось. Зато он узнал, что она делала в том саду. Мог бы и раньше догадаться, когда садовник упомянул, что она говорила про пруд с водяными гиацинтами.
— Жаль, что вы не сказали мне сразу. Я пытаюсь выяснить обстоятельства смерти этой женщины. Это серьезное дело.
— Но я тут ни при чем, верно?
Две стрелки на веках были сегодня ярко-синие. Трудно было отвести от них взгляд. Что это — простая небрежность или...
— Скажите, пожалуйста, синьора: вы носите очки?
— Нет. Мне прописали, но они меня уродуют.
— Понятно. А у вас близорукость или дальнозоркость?
— Я не помню. То или другое. Роберто говорит, что когда я буду обновлять права и проверять зрение, то мне лучше надеть линзы, потому что если меня остановят, когда я буду без очков, то у меня могут быть неприятности.
— Он совершенно прав.
— Ну и раз уж мы теперь знакомы, то могу я к вам обратиться, если что? Я бы носила линзы, но мне не улыбается совать их в глаза, и потом, их нужно промывать, а я бы их все время роняла или теряла. А вы бы разве нет? А он бы тогда злился.
— Чем занимается ваш муж, синьора?
— Он оптик. Понимаете, он станет ныть каждый раз, когда я потеряю линзы.
— А носить очки вам не нравится. Значит, вы подумали, что это собака — там, в воде?
— Я даже дотронулась до этого, представляете? Это было что-то отвратительное и вонючее, я не разглядела что, но я передала садовнику, чтобы он посмотрел. То есть я ведь могла что-нибудь там подхватить!
— Подпишите здесь, синьора, хорошо?
— А что это? А то Роберто говорит, что я не должна ничего подписывать не прочитав.
— Здесь говорится, что вы получили свою сумку и проверили ее содержимое.
Она подписала не читая. Провожая ее, он сказал:
— В следующий раз, синьора, отправляйтесь за цветами в питомник.
— Ну если бы я пошла туда, то, могу поспорить, вы никогда не нашли бы эту женщину. Так что вам надо меня благодарить. Они еще не зацвели, но Роберто уже жалуется, что каменная ванна, в которой они стоят на балконе, слишком тяжелая. Он думает, что наш балкон в любую минуту может упасть на голову соседке снизу, представляете? Да от нее все равно одни неприятности, вечно ворчит, что Миранда вывешивает белье. Да где это слыхано, чтоб пара капель воды кому-нибудь навредила? И если она не перестанет надоедать, то теперь, когда я вам помогла, я могу позвонить вам, да?
Когда она ушла, инспектор, решительно нахмурясь, уселся за стол. Его решение было таково: Аннамария Гори безоговорочно поступает в распоряжение Лоренцини. Как и Нарди. Сам он не станет с ними возиться! Они все тосканцы и должны отлично поладить.
Он взял список пропавших без вести, в котором помощник Маэстренжело предусмотрительно пометил звездочками фамилии пропавших в Тоскане. Как он и ожидал, все они не подходили по возрасту. Потерявшиеся или похищенные дети, или убежавшие из дому — часто вдвоем — несчастные подростки, вернувшиеся через три дня, когда кончились деньги. Удивительно много разочарованных мужчин среднего возраста, чья личность и мечты подверглись эрозии времени, уходили и не возвращались. Очень мало женщин той же возрастной группы. Молодые женщины лет двадцати пяти или около того бросали своих мужей, меняли работу. Они не обязательно скрывались, они могли просто переехать... если не были нелегальными иммигрантками. Несколько молодых иммигранток сбежали от сутенеров. Жаль, что не все. Если бы только у нее сохранилось лицо... и руки. Ее руки могли бы о многом рассказать Форли. Если бы только Форли...
Зазвонил телефон. Это был Форли.
— А я только о вас подумал!
— Вы подумали: «И почему он там не телится с этими кишками?»
— Ну...
— Простите. Знаете, какая у нас суета. То наркотики, то суицид, то постоперационные осложнения... В общем, я закончил с вашей клиенткой и готовлю отчет назавтра, но я посчитал, что кое о чем вам будет небезынтересно узнать быстрее. Она была беременна — десять недель. Может быть, это и послужило мотивом, я сейчас исследую ДНК зародыша. Также я начал исследовать ее зубные пломбы, но вам известно, какая это кропотливая работа, и все зависит от удачи. Еще одно: я оголил ей череп, потому что, на мой взгляд, его строение не соответствует европейскому типу. Монголоидный тип, я бы сказал. В наши дни стало возможным определить расу, что, наверное, будет вам в помощь. Я не могу выполнить этого здесь, но один мой коллега из Лондона сделает это по моей просьбе. Удивительный человек. Я отправлю ему образец прямо сейчас.
— Но... бюрократы...
— Нет, нет, нет! Никаких бюрократов. Небольшое совместное дружеское исследование. Вы не знаете, какой это человек! Однажды на строительной площадке нашли фрагменты костей черепа, так он каждую свободную минуту тратил на восстановление этого черепа, смоделировал лицо и сделал женщине прическу, какие носили в то время, когда, по его расчетам, она умерла. Поместил фотографию в газеты и на телевидение. И раскрыл убийство тридцатилетней давности. А с таким пустяком он разделается за завтраком, решая кроссворды. У него страсть к кроссвордам. Я позвоню ему сегодня вечером, нет — завтра вечером. Завтра у меня свободный вечер, а он, поверьте, когда начнет говорить о своей работе, то лучше быть совершенно свободным. У него язык как помело. Но человек он хороший. Очень хороший. Как-то раз я позвонил ему в отношении одного дела, не уверен, что вы помните...
