мое лицо.
— Конечно же да!
Еще и шутить изволит на такую серьезную тему. Точно — темный. Просто невыносимый тип! И после заключения союза учителя и ученика мне коротать с ним годы… И годы, и годы. Чувствую, один из нас может этого не пережить.
— Скучно ты живешь, Снегурочка.
Я вскинула подбородок и без стеснения взглянула Илиану в глаза.
— А ты? Разве весело?
Он ничего не ответил, даже не обратил внимания на то, что я первый раз обратилась к нему на ты. Только полоснул взглядом и велел:
— Опустись на колени в центр орнамента. Спиной ко мне.
Я выполнила указание, как последовало:
— И волосы убери.
Отбросив предрассудки и остатки скромности, я собрала тяжелые белокурые пряди на затылке и перекинула их на грудь. Последняя преграда пала, оставив беззащитной и открытой. Хорошо, что царящая вокруг полутьма сглаживала очертания фигуры.
— Будет больно, — холодно предупредил Илиан, но пальцы на удивление осторожно коснулись шеи. Рассыпая по коже мурашки, скользнули вдоль позвоночника, по лучу печати-снежинки.
Остановившись между лопаток, он быстро и уверенно начал произносить заклинание на неведомом мне языке. Вероятно, это особое наречие темных — то, которое Илиану нельзя забыть.
Боль взорвалась перед глазами яркими вспышками, ослепила. Я сжала пальцы в кулаки, а зубы стиснула до хруста, и все же не смогла сдержать стона. Пальцы, скользящие по спине, казались раскаленными, а вместе с линиями печати Илиан как будто сдирал кожу, вытягивал жилы и мышцы.
Я молилась, чтобы все скорее закончилось, но время, наоборот, замерло. Меня бросало то в жар, то в холод, не было в теле ни одной клеточки, которой бы не коснулась эта боль. По лбу стекал пот, глаза щипало от слез, я не могла даже думать — настолько было плохо.
— Не шевелись. Надо потерпеть.
Голос был холодным, как снег. Но именно он остудил воспаленный рассудок, и я потянулась к нему всем своим существом, а вьющиеся вокруг тени бережно приняли в объятия.
* * *
Илиан
Как я и предполагал, Снегурочка не выдержала боли из-за снятия печати и лишилась чувств. По правде говоря, такое вообще выдержать сложно, если не сказать, невозможно. Магия Тьмы годами дремала внутри ее тела, скованная дедовой печатью. А теперь, почувствовав свободу, вырвалась наружу.
Таких случаев не знают даже старинные трактаты магов древности, и я не могу предсказать, что из этого выйдет. Ситуацию осложняет то, что она темная лишь наполовину, и во что выльется конфликт двух противоборствующих сил, остается только гадать. Она сама должна пройти это испытание, вмешиваться в процесс извне нельзя. Но если раньше мне было все равно, то теперь действительно интересно, что из всего этого получится.
И я хочу, чтобы она справилась. В ней чувствуется внутренний стержень, упрямство, которое позволяет даже слабаку одолеть более сильного противника.
Жестом я разогнал темноту, растаял серый туманный кокон вокруг тела Каи. На спине оставался розовый след от снежинки, но со временем он должен исчезнуть. Она наивно полагает, что, едва освободив свою силу, сможет отправиться спасать своего деда.
Я хмыкнул. Когда от меня, наконец, все отстанут? Я думал, что это случится после смерти старого короля, и как будто мало было проблем с братом и сестрой, теперь еще одна. Подрываю свою репутацию бездушного и эгоистичного Темного, да уж. Дожил. Надо срочно сотворить что-нибудь плохое, а то расслабятся.
Присев на одно колено, я поднял Снегурочку на руки и прижал к груди. Кожа ее была бледной и раскаленной, как печь. Каю терзал внутренний жар, я чувствовал, как древняя сила бурлит внутри, борется с ее родовой магией зимы, света и созидания. Тоже мне, спасительница стариков и детей нашлась. Тут бы самой выкарабкаться. Уже молчу о том, что на подчинение Тьмы требуются годы. Так что, получается, ноша по вызволению дедули ляжет на мои плечи?! Кстати, надо бы взять у нее крови для проведения кое-какого ритуала…
Я подавил порыв застонать, молча закатил глаза к потолку. Уж мне ли не знать, что за добрые дела порой приходится расплачиваться слишком дорого.
Пока я поднимался по лестницам, вокруг неслышно скользили назойливые тени. Словно присматривались, принюхивались, знакомились с новой сестрой. На несколько мгновений я замер возле большого окна, за которым вспыхивали волшебные огни. Мир снаружи казался нереальным, голубой свет играл на стекле, осыпался искрами на кожу девушки в моих руках. Ресницы ее были опущены, грудь вздымалась тяжело и неровно.
Взгляд сам собой упал на губы Снегурочки. Я вспомнил, как поцеловал ее. И ведь специально сделал это как можно несдержанней, только это сыграло не против нее, а против меня. И отчего-то я снова начинал чувствовать что-то… что заставляло раздражаться. Да, это самое подходящее определение этому чувству.
Оказавшись в комнате, я как можно быстрей уложил нарушительницу моего спокойствия на кровать и, больше не глядя на нее, поспешно вышел в коридор и едва не столкнулся с Ёри. На лице тролля было написано беспокойство. Для представителя своего народа он обладал чрезвычайно широким спектром эмоций и довольно цепким умом, в отличие от туповатых собратьев. Наверное, именно поэтому я позволил ему себе служить. А может, и не только поэтому.
— Господин, я почувствовал…
— Валанна и Неван спят? — перебил я его.
Тролль покорно кивнул. Я хотел уйти, но чувствовал, что Ёри хочет сказать что-то еще.
— Тот случай с маленькой госпожой… Может, все-таки будет лучше позволить им тоже…
Я покачал головой.
— Тролль меня жизни учит, подумать только! Вы что, совсем перестали меня бояться?
— Эээ…
— Это был риторический вопрос, Ёри. Я не хочу, чтобы мои брат с сестрой разделили участь остальных темных, поэтому вопрос закрыт.
Тролль понимающе кивнул и прошаркал дальше. А мне теперь остается дожидаться пробуждения Снегурочки. Надеюсь, это случится скоро.
Глава 7
Мне снилось поле: белое от одного конца до другого. Я шла по нему, сама не ведая, куда, а над головой кружили ледяные драконы. Все это длилось целую вечность, и я не сразу поняла, что уже давно открыла глаза и просто лежу, глядя в потолок.
Ночь выцвела, уступив место хмурому зимнему утру. Я пошевелилась и вытянулась под теплым одеялом… А почему на мне нет одежды? Чтобы удостовериться, приподняла край одеяла. И вспомнила.
Сводящая с ума боль, холод, скользящий по коже, и сжигающий внутренности огонь. Казалось, неведомая сила разрывает на меня
