еще актуально?
– Думаю, что это не телефонный разговор. Мы можем увидеться?
Влад не спешит с ответом, беспощадно юзая право сильного. В приличном обществе это считается моветоном. Но иллюзий я не питаю. Так происходит ровно потому, что до его использования просто не доходит. Кому нужно рисковать, испытывая терпение того, кто может здорово попортить жизнь?
Или действительно колеблется?
Я в ужасе. Не знаю, от чего больше – от того, что решилась пойти на его условия, или же от того, что он в этом больше не заинтересован. В глубине души я, конечно, надеюсь, что Влад перебесится и простит, что я водила его за нос. Я уверена, что никогда больше не предам его доверия. Если чему меня и научили последние недели, так это ценить то, что мне давал этот человек, когда был ко мне расположен. В самом идеальном раскладе мы придём к тому, с чего начали. То есть к свадьбе, которая перестала меня пугать. Очистив мысли от шелухи эмоций, я поняла, какой была дурой, предпочтя ему другого. Теперь в мужчине меня привлекают совсем не те качества, что раньше. Я просто… Боже, я просто хочу защищенности. Вот и все. Пока я не разберусь, как жить, не имея страховки в виде мужчины, за спиной которого при случае смогу спрятаться.
– Сегодня в девять. Клуб Мизантроп.
– Ты не заедешь за мной? – переспрашиваю с недоверием.
– Прости. Дела.
В ухо лупят прерывистые гудки.
Козел!
Но с другой стороны, я сама виновата, да. Насколько же противоречивы одолевающие меня чувства! Качели моих эмоций сделали «солнышко» и понеслись к земле. Еще немного, и меня просто стошнит ими. Просто, к чертям, стошнит.
– Всерьез решила пойти на его условия? – хмурится Шурка. Резко оборачиваюсь на звук ее голоса. Она не осуждает меня. Нет. Просто пытается оградить меня от грязи. Почему-то Чуранова искренне верит, что это все не для меня, что я нежная девочка, которая всего этого не вывезет. А мне так стыдно признаться, что гораздо больше я боюсь не вывезти жизнь такой, какова она есть для девяноста процентов женщин. – Может, подождем? Ты же и в международные проекты пробовалась. Мало ли? Вдруг чего выгорит.
Я действительно прошла несколько проб в западные кинопроекты. Для меня это не проблема – мой английский идеален. Каким еще ему быть, если я училась в британской школе? Проблема в том, что меня так затюкали, что я просто перестала в себя верить. Может, и правда я ничего собой не представляю без фамилии отца, раз вокруг этого вертится столько разговоров?
– С последнего прошло полгода, Шур. Там давно собран каст.
– И все-таки. Как ты собираешься с ним трахаться, если он тебе даже не нравится?
Я не знаю! Не знаю, не знаю, черт его дери.
– В этом смысле я к нему даже не присматривалась, Шур. Может, все будет не так плохо.
– Ну, он не страшный, – кивает Чуранова. – И ему всего тридцать семь. Согласись, было бы гораздо хуже, если бы к тебе подкатывал отечественный аналог Харли Вайнштейна.
Меня хватает лишь на то, чтобы выдавить из себя кривую улыбку. Со смертью папы мое зрение будто утратило фокус. И чем больше я тычусь носом в то, чтобы рассмотреть настоящее, тем размытей становится картинка. Это как присматриваться к картинам Моне с расстояния в несколько сантиметров – неправильно. Лучше подальше отойти – большое, и правда, видится на расстоянии, но… Мне так страшно отступить, вдруг я вообще ослепну?
– Что мне надеть?
– А куда вы идете?
– В какой-то клуб.
– Надень что-то такое, в чем ты будешь выгодно отличаться от всех там присутствующих женщин.
Жаль, что, решив последовать совету подруги, я не знала, какие именно женщины там будут…
Влад не только не заезжает за мной, но даже не удосуживается встретить меня на входе, перепоручив это дело услужливой хостес.
– VIP-зона у нас на втором этаже. Я вас провожу, – улыбается девушка, перекрикивая оглушающе громкую музыку. Послушно иду за ней, огибая танцпол с расположенной прямо по центру барной стойкой. Верчу головой по сторонам, опасаясь встретить знакомых. У меня траур. Я пришла сюда не развлекаться. А вот Худяков с друзьями ни в чем себе не отказывает – отмечаю, когда оказываюсь у цели. Это настолько не вяжется с тем, что я ожидала увидеть, что на секунду я цепенею. Это не ревность… Отнюдь. С чего? Просто очередной тычок в то, что я теперь для него ничто. Даже более того… Это прямое указание, что я теперь ничем не лучше эскортниц, которых привели его сомнительного вида друзья.
Худяков убирает ладонь с задницы сидящей на нем шикарной телки и смотрит на меня немного мутным взглядом. А следом той же рукой похлопывает рядом, дескать, ну чего стоишь? Падай.
Глава 7
Асия
Я оглушена. Не самим фактом происходящего – с детства вращаясь в довольно специфической богемной среде, чего я только не видела! Родители, уж не знаю, чем руководствуясь, не пытались от меня ни скрыть эту сторону жизни, ни хоть как-то ее приукрасить. Поэтому я оглушена, да… скорее контрастом. Мне, привыкшей рядом с Худяковым к ощущению избранности и защищенности, сложно уложить в голове, что он не шутит, обращаясь со мной как с одной из своих шлюх – потребительски и похабно.
Замираю, зачем-то медля. В робкой надежде, что Влад просто шутит, вглядываюсь в его лицо. Оно у него узкое и вытянутое. Хищный нос, крылья которого сейчас нервно вздрагивают. Близко посаженные глаза, отчего его взгляд, скорее всего, и кажется настолько тяжелым. Тонкие, четко очерченные губы. Все такое резкое – ни единой плавной черты. Безжалостное.
Висок жгут пристальные взгляды собравшихся. Сама виновата – не нужно было тормозить. Этим только привлекла к своей персоне совершенно ненужное мне внимание. Ну, или, может, всему виной мой наряд – наглухо закрытое траурное платье. На контрасте с едва прикрывающими стратегические места эскортниц
