внешности маскироваться было очень сложно. Подходил только образ католического монаха. Кстати, синоби, которых в будущем назовут ниндзя и сделают чуть ли не мифическими существами, не носили черные одежды, разве что могли ночью использовать темную и мазать лицо и руки сажей.
Следующим этапом была психологическая подготовка. Меня учили использовать годзё — пять состояний противника: трусость, горячность, лень, тщеславие, добродушие. На каждый случай была своя программа поведения. Также узнал, как могут помочь в деле пять вредных желаний человека: голод, жадность, гедонизм, сексуальную озабоченность, гордыня. С неприятным удивлением сделал вывод, что некоторые когда-то были использованы против меня в далеких отсюда местах.
Был еще один уровень — что-то типа духовного просветления, осилив который становишься дзёнином. Мне сказали, что не дорос еще, походи сперва в гэнинах и тюнинах.
В свою очередь я, как обещал, не только научил стрелять из аркебузы, но и наладил изготовление пороха хорошего качества. Если раньше местного зелья в ствол засыпали примерно на два веса пули, то мой шел один на одну. Делал порох из калийной и известковой (кальциевой) селитр. Первую привозили из Индии, поэтому было ее мало и стоила дорого. Производство второй наладили рядом с деревней. По моему указанию в непригодных для посевов местах были сооружены селитряницы — ямы под навесом, которые наполняли смесью экскрементов, падали, кухонных отходов, щепок, соломенной трухи и известняка. Полученную калиевую селитру, смешав с древесной золой, разводили в воде в глиняных кувшинах и нагревали. После того, как выпадал осадок из солей кальция, жидкость сливали, выпаривали и на выходе получали калийную селитру. Я рассказал, из какого дерева (ива, крушина) получается лучший уголь, в каких пропорциях надо смешивать его с серой и селитрой (три-два-пятнадцать), как замачивать, а потом дробить бронзовым молоточком, сушить и зернить. Также наладил изготовление гранат из керамических шаров с носиком, который сужался кверху, чтобы горящий фитиль при ударе проваливался внутрь. Наполняли смесью пороха и круглых твердых камешков, как поражающих элементов. Еще делали пули из свинца с железным сердечником и вмятиной в задней части, чтобы малехо расплескивались при выстреле, лучше вминались в нарезы и закручивались вокруг своей оси, благодаря чему повышалась точность. Параллельно были изготовлены в Кёто, где сейчас лучшие литейщики, два бронзовых ружейных метровых ствола калибром двадцать миллиметров с нарезами внутри и мушкой и прицельной планкой сверху. Деревенские мастера под моим руководством сделали для них приклады, цевья, кремневые замки, полки и курки и соединили все вместе. В итоге у нас появились два приличных дальнобойных мушкета. С расстояния в двести шагов (примерно полторы сотни метров) оба пробили насквозь типичный кожаный панцирь самурая и деревянную мишень из досок толщиной сантиметра полтора, на которую был надет. Доспех был пожертвован главой клана Каваи Аки, который по такому случаю доковылял до стрельбища. Аборигены уже привыкли к громким звукам стрельбы, но моя точность и пробивная сила пули из мушкета поразили их.
— С какой дистанции ты сможешь убить самурая в доспехах? — поинтересовался дзёнин.
— С вдвое или даже втрое большей, если попаду, конечно, — ответил я и подсказал: — При двух стрелках шансы поразить цель удваиваются.
— Сможешь показать в деле? — спросил Каваи Аки.
Я давно ждал этот вопрос. Если выполню задание, стану членом клана, а это уже другой уровень отношений.
10
Теплым мартовским днем по грунтовой дороге, петляющей между холмами, двигались четверо крестьян, которые несли в паланкине католического монаха, одетого в черную рясу и с черной широкой конусообразной соломенной шляпой на голове, надвинутой на глаза. Носильщики устали, поэтому шли неторопливо. Пассажир не подгонял их. Наверное, заснул, но не разглядишь, потому что шляпа закрывала лицо. Встречные крестьяне и торговцы поглядывали на них без особого интереса. Такие процессии стали частым явлением на японских дорогах. Все знали, что намбандзины в черном денег не имеют, живут на подаяния, и оружия тоже, потому что воюют языком в самых неожиданных местах.
Перед очередным поворотом дороги, огибающей длинный холм, густо поросший деревьями и кустами, процессия остановилась. Католический монах выбрался из паланкина, вышел на обочину и начал отливать. Делал это довольно продолжительное время. Видать, натерпелся. Как только на открытом участке дороги не осталось других путников, намбандзин и крестьяне шустро юркнули в кусты, где разобрали из паланкина оружие и начали бесшумно подниматься на вершину холма. Пройдя до дальнего конца ее, остановились. Оттуда был прекрасный вид на дорогу, которая в этом месте делала очередной поворот и метров пятьсот шла прямо.
Я показал «крестьянам», где проредить кусты, где сделать две лежки из наломанных веток и сухой, прошлогодней травы. Мы с Като Данзё опробовали обе, убедились, что ничто не закрывает обзор, что будет прекрасный вид сверху на дорогу, по которой цель будет двигаться прямо на нас. Утром солнце будут у нас за спиной, не помешает нам прицелиться и ослепит врагов. После чего, оставив одного наблюдателя на вершине, спустились немного по противоположному склону, где и обосновались. Ждать придется долго, поэтому мои спутники сели на землю и начали тихо обсуждать деревенские дела, а я размялся, отработав несколько ката (бой с тенью) из каратэ (пустая рука), которого пока нет и в помине.
У обитателей деревни Каваи есть свои комплексы упражнений для тренировок по рукопашному бою, довольно простенькие, лишь отдаленно похожие на те, что я буду осваивать в Одессе и шлифовать в Москве в двадцатом веке, поэтому предложенные мной с удовольствием переняли. То есть я вернул японцам то, что когда-то позаимствую у них. Впрочем, пока что рукопашный бой не в цене у аборигенов. Катана или лук намного эффективнее. Это синоби приходится иногда махать пустыми руками, потому что не везде можно появиться с оружием, даже замаскированным под бытовой предмет.
На Японских островах сейчас типичная феодальная раздробленность. Юридически все земли принадлежат императору, который сейчас настолько слаб, что подчиненные плевать на него хотели. Каждый владелец одной или нескольких деревень, полученных его предками во временное пользование, теперь считал их своими и пытался расшириться. Даймё были всего лишь одними из них, только более богатыми и сильными. В отрядах (армиях) насчитывалось от нескольких десятков до нескольких тысяч воинов, так сказать, по кошельку, то есть по запасам риса, доспехов и оружия. Примерно десятую часть составляли самураи, а остальные — асигару из крестьян, рыбаков, ремесленников и всякого сброда. Каждый феодал сам решал, с кем и против кого воевать, поэтому боевые действия шли постоянно во всех провинциях. Как следствие, всем нужны были синоби, которые помогали решить проблему с меньшими
