будет преодолен, и вы станете бесстрашным, прошу прощения за банальное сравнение, как Геракл.
Сид повеселел.
Он, как ребенок, легко и мгновенно переходил от слез к смеху.
— Где же десять тысяч люриков, обещанные за Утку? — вдруг вспомнил он.
Коля вынул марку.
— Я в марках не силен, — Джейрано расплылся в улыбке, — но наклеить эту бумажку на конверт, пожалуй, можно.
— Это Мальдивская марка, — сказал Коля, задетый невежеством Сида. — Последняя из трех знаменитых!
— Ого! — у Джейрано заблестели глаза. — Поздравляю. За нее можно отхватить кучу денег. Что вы будете делать с ними? Угостите все человечество мороженым? Или раздадите нищим?
Коля оставил без внимания слова Сида. Он прилип к стеклу иллюминатора, заинтригованный необычным зрелищем. «Искатель» пролетал над островом, имеющим форму надкушенной груши. В центре острова виднелись огромные белые буквы, образующие надпись: «Щастливава пальета!»
Никаких признаков жизни на острове не наблюдалось
Две мысли вспыхнули в голове Редькина, разгорались бенгальскими огнями. Первое — перед ним следы исчезнувшей цивилизации. Тысячи лет назад в этом месте лежали богатые города, звенели молотки чеканщиков и на просторных площадях гремели карнавалы. Отсюда взлетали космические корабли с грузом цитрусовых и выпускниками вузов, распределенными в созвездие Стрельца. Покидая Землю, древние космонавты долго видели громадные белые буквы — прощальное напутствие соотечественников… Все это проглотил океан, и только остров, расписанный белыми буквами, остался торчать из его пасти.
Вторая мысль нашего героя была связана с грубыми орфографическими ошибками, допущенными представителями исчезнувшей цивилизации. Но как человек, умеющий взглянуть на проблему широко и глубоко, Редькин тут же догадался, что каждая цивилизация вправе иметь свои правила грамматики. Очень возможно, что сегодняшняя двойка за орфографию в то далекое время могла бы обернуться твердой пятеркой.
Сомнения отпали. Запахло сенсацией века, и Коля, не теряя времени, повел шар к земле. «Искатель» совершил посадку вблизи надписи. Коля покинул кабину и со всех ног бросился к буквам. Он пробежал всего метров пятьдесят и остановился как вкопанный.
Сотни темнокожих мальчиков лежали на спинах, один за другим, задрав к небу босые ноги. Их бледно-розовые подошвы образовывали гигантские буквы, принятые Редькиным за следы исчезнувшей цивилизации. Мальчики весело скалили зубы и не спешили вставать.
Как описать разочарование Коли?
Рыбак, которого месяц таскала по морям гигантская вобла, оказавшаяся подводной лодкой.
Альпинист, покоривший неприступную вершину и обнаруживший на ней чабана с отарой.
Нет, все не то. Не с чем сравнить разочарование Редькина. Но он скрыл свои чувства, придав лицу выражение «какнивчемнебывало».
— Давайте знакомиться! — крикнул Коля. Мальчики вскочили и, загалдев, как птицы, обступили гостя. Самый рослый из них, по-видимому, вожак, ударил себя в грудь и сказал: «Ькентий!» Коля сразу же догадался, в чем особенность произношения островитян: каждое слово начиналось у них с мягкого знака. Редькин в свою очередь стукнул себя и произнес: «Ьколя».
— Вот и познакомились, — улыбнулся Кентий, с удовольствием щупая пуговицы на Колиной рубашке. Остальные радостно загудели, стали бить себя в грудь и выкрикивать свои имена, которые Редькин даже и не пытался запомнить.
Сид, наблюдавший за ходом событий из кабины, понял, что обстановка не сулит неприятностей, и спустился на землю.
— Привет кучерявым брюнетам! — воскликнул он, подходя к ребятам. Мальчики, пораженные его необъятным животом, притихли. — Ловко вы придумали этот номер с приветствием.
— Так мы приветствуем всех, кто пролетает над нашим островом, — ответил насупившийся Кентий.
— Кто это мы? — поинтересовался Сид. — И вообще, где ваши родители, прелестные тарзанчики?
— Народ мапуя живет далеко отсюда, на Большой Земле, — важно ответил Кентий. — Когда нам исполняется 8 лет, нас привозят в лодках на остров, и до восемнадцати лет мы, мапуята, живем здесь. Те, кто выживает, потом может возвратиться на Большую Землю. Таков закон народа мапуя.
— Веселенький закон, — Сид вдруг посерьезнел, обвел глазами мапуят и произнес проникновенную речь. — Друзья! У меня тоже было тяжелое детство. Вопрос стоял так: выживу или не выживу. Как видите, я выжил. За счет то? За счет силы воли и послушания. Послушания и силы воли. Думаю, вы тоже выкарабкаетесь. Теперь о питании. Я хотел бы дать вам несколько уроков правильного поглощения пищи. Что вы кушаете, мои юные спартанцы?
— Все, что придется, — смущенно сказал Кентий! — когда жуков, когда корешки. Иногда рыбу…
Джейрано грустно свистнул и, потеряв всякий интерес к разговору, побрел по острову, кидая в рот незнакомые ягоды. Коля остался с мапуятами. Он с уважением смотрел на ребят, детство и отрочество которых проходит наедине с природой. Честно говоря, в этот момент он завидовал мапуятам и подумал о том, что неплохо было бы остаться на острове и проверить себя на выживаемость. Это же так прекрасно — выкупаться в океане, а потом приветствовать пятками пролетающие лайнеры…
— Сверху ваше приветствие выглядит здорово, — дипломатично начал Редькин, — только ошибок многовато. Наша Эмма Силантьевна от «щастливава палета» упала бы в обморок.
Мапуята покраснели и опустили глаза. Коля понял, что коснулся больной темы, и хотел принести свои извинения, но прежде заговорил Кентий.
— Это еще мало ошибок, — хмуро произнес он. — Бывает, такое нагородим, что сами удивляемся… Безграмотные мы… Только недавно случайно узнали, что Земля крутится…
— А что вы проходите в школе? — не скрывая удивления, спросил Коля.
— У нас нет школы, — тихо сказал Кентий.
— У нас нет школы, — хором повторили мапуята.
— Нет школы?! — Редькин был потрясен. Приученный к мысли «неученье тьма», он не мог даже представить, что кто-то не ходит в школу. — А учителя есть?
— И учителей нет, — Кентий вздохнул. — Когда-то высадился на острове миссионер, хотел учить нас, но его утащили обезьяны… А учиться хочется.
— Может, скоро построят? — неуверенно спросил Редькин, не зная, как утешить мапуят.
— Не построят! — угрюмо отозвался Кентий. — Мапуя — бедный народ. А другим до нас дела нет. Год назад прилетали волшебники, гладили нас по голове, жалели, обещали построить школу… — Он презрительно сплюнул. — Вырыли огромную яму и исчезли. Яма уже заросла. дожди наполнили ее водой, и мы там купаемся.
Коля огляделся. Вокруг него стояло не меньше двух тысяч мапуят. Две тысячи ребят, не знающих строения молекулы и чему равна сила тока,
