говорит, что работа ведётся, поставки, снабжение, всё организовано, часть рабочих замещена китайцами, но немного, чтобы в глаза не бросалось.
— Да, — подтвердил Игорь, — Учим наш многонациональный коллектив находить общий язык. Ни к чему разговоры, что нефтеперерабатывающую фабрику китайцы подмяли под себя и всех повыгоняли, наоборот, это должно стать платформой для понимания и дружбы культур.
— Во, как ты загнул. Ну, здорово.
— А ты, я слышал, недавно в переплёт попал?
— Ничего такого.
— Задержание банды — это «ничего такого»?
— А что, слухи ходят?
— Слухи — это воздух Кустового. И потом, тут все про всех всё знают.
— Ну, пусть знают. Да ничего особенного, их арестовали, а я дальше пошёл, только слегка прихрамывая от сломанных ребёр.
— Побили?
— Никто меня не бил. Упал.
— Все так говорят.
— А ты давно писал нашему учредителю письмо? — перевёл я тему.
— Знаешь, третье письмо написал, а мне первое вернулось, типа, адресат не найден. Похоже, что он связь не наладил у себя.
— Бляха. Это плохо. Так он решит, что мы его кинули и не уважаем. Ну, ты знаешь этих степняков.
— Знаю. Но… мне-то что делать? Я могу простой почтой послать, могу курьерской. При желании могу попробовать нанять курьера, типа, для личной доставки. Будет сравнительно дорого, но ничего, спишу на расходы по организации корпоративных вопросов, тем более, что так оно и есть.
— Ну ты пиши, я тоже подключусь к этой интеллектуальной битве, подумаю, поспрашиваю.
— Во-во, так-то он — твой приятель.
— Я его пару раз видел.
— Корефан. Однокашник. Почти что родственник.
— Я твой намёк понял, Игорь, не нагнетай. И спасибо за периодические поступления, так по копеечке и выберусь из нищеты.
— Рад. Заходи в любое время. Я тебе цех покажу. Мы третью колонну возвращаем в строй.
— Там же редкие макры нужны были?
— Ну, дальняя Родина помогает, чем может. До связи.
— До связи.
Положил трубку, осторожно поменял позу. По улице шёл человек. Странный человек. Магическое чутьё показывало, что с ним что-то не так, словно он был дворянин. Человек был одет в плащ и проходя мимо моих окон, что-то уронил, потратив после этого почти секунду, чтобы поднять. Головы он при этом не поворачивал, так что рассмотреть его не удавалось.
Сам я сидел в глубине комнаты и сквозь немытые окна и в тёмном помещении меня не рассмотреть.
Я потянулся к трубке и развернул блокнот, ища, где у меня записан телефон дома напротив, где караулит охранный пост китайцев, чтобы спросить, не кажется ли брожение на нашей вечно пустынной улице подозрительным, но человек подобрал упавшее и вроде бы неспешным шагом, а вместе с тем быстро, ушёл.
Я так и застыл с трубкой. Кому-то ещё хотел набрать. Кастету? Уже искал его. А! Тайлер. Ну, у Тайлера и близко нет мобилета. С другой стороны, он работал на заводе, команду увольняться оттуда я не давал. Какую фамилию он использовал, чтобы работать на нефтеперерабатывающей фабрике? Кажется, Вашков? А в цеху стоит аппарат, внутренняя сеть завода, там всего аппаратов штук десять, все на одном номере, который ведёт в приёмную.
Только, блин, секретаря в приёмной пару дней назад не было, как класса, при Владосе действующий секретарь уволилась из-за домогательств нового директора. И всё же попробовал набрать туда. Ведь к кому-то аппарат должен выводить звонок?
После шести гудков трубку взяли, и мне ответил знакомый, но малоприятный голос:
— Бухгалтерия, слушаю.
— Это Аркадий Ефимович.
— Аа…. Это Вы? — злорадно спросила главный бухгалтер. — Вас выпустили? Вещички собрать? Сухарей там насушить? Что ещё ваша каторжная братия делает перед зоной? Вы мне сразу не понравились, глупый, никчёмный юристишка!
Ну да, на собрании её не было, после всех событий меня мало кто видел, да и вообще «заводчане» ещё не разобрались в ситуации, что вообще произошло в тот день, когда нового директора и его приятелей массово убивали и арестовывали. Им вообще никто и ничего объяснять толком не стал, разве что Кастет (которого тоже арестовывали в тот день) туману напустил. Тем более, никто не рассмотрел, что там со мной произошло.
— Вовсе нет, мадам. Я не был арестован, я же свидетель обвинения и с прокуратурой дружу.
Она отчётливо фыркнула.
— Ну и что Вам надо? Уволиться? Так Вы и не были приняты. Могли бы и знать такие элементарные вещи. А ещё костюм нацепили. Тоже мне, спе…
— «Надо» мне сообщить Вам, что Вы без пяти минут уволены.
— Ха! А это не Вам решать. У нас новый директор, я с ним уже общалась. Выкуси!
— Именно мне, — не поддался на провокацию я. — Как новому акционеру со стопроцентной долей. А ещё я буду подавать в отношении Вас заявление о возбуждении уголовного дела и проведении проверки.
— За что?
— А Вы давно сдавали отчётность за фирму Хокшильда?
— Но ведь его же нет, Владислав Сергеевич сказал…
— Владислав в морге, замы на нарах. Вы серьёзно мне на него ссылаетесь? В законе о бухгалтерском учёте так сказано, что если рейдер захватил предприятие, то можно отчётность не сдавать?
Она ойкнула.
— Кроме того, я подозреваю Вас в хищениях со счетов, как по фирме Владоса, так и по фирме Хокшильда. Понятно Вам? А теперь соедините меня с плавильным цехом, наш разговор закончен.
Она засопела в трубку, что-то нажала и гудок вызова пошёл повторно.
— Плавильный, — ответил спокойный и неторопливый мужской голос.
— А мне бы Вашкова услышать.
— Новенького? А кто спрашивает?
— Это с его прежней работы. Он у нас тут один формуляр не подписал.
— Вечно Вы, бумагомаратели, рабочему человеку жизнь портите. Бумажки, бумажки, а человека за ними не видите, — назидательно ответила трубка. — Ладно, сейчас позову.
Ждать пришлось долго, почти пять минут, но в конце концов мне ответил бодрый голос Тайлера. Я так и представил себе его, коротко подстриженного, побритого и с желтозубой обаятельной улыбкой.
— Алло!
— Товарищ Тайлер, это Аркадий.
— Добрый денёчек, босс! — в трубке зашуршало. Скорее всего, Тайлер зажал трубку и осматривается по сторонам, не слышит ли кто-то его со стороны. — Как Вы пережили все эти события? Вы уж простите старого алкоголика, но только помочь я Вам не мог, конспирация.
— Нет проблем, Тайлер.
— Без
