в голос, как раз в тот момент, когда грохнула входная дверь, оповещая об отбытии сестрицы.
Танька оказалась права. Два крошечных белоснежных призрака прожигали сейчас меня очень злыми взглядами. И если бы можно было сдохнуть от взгляда, я бы наверняка уже валялась возле ног ангелов возмездия хладным трупом.
– Это война, – басом прорычала Яночка. – Люся, мы бросаем вам топор войны.
– Да. Прямо в лоб, – рявкнула Анечка, выпятив губку. На отца она стала похожа катастрофически. – Теперь ходите и оглядывайтесь.
– Ладно, – миролюбиво согласилась я, не став напоминать, что они первые начали боевые действия. – А теперь в ванную, нам за продуктами еще ехать. Воевать надо на сытое брюхо. Кстати, рыбий жир фигня идея. Он легко смывается. А вот клей… Ну, вам еще предстоит это понять, при чем очень скоро.
– В смысле нам? Папа вас убьет. Мы не можем ходить в продуктовыйе магазины, мы… – Хмыкнуло исчадье с ангельским голоском, сразу забыв о планах Барбароссы в отношении своей нерадивой няньки. – Мы, вообще-то, дочки олигарха.
– Ой, принцессы, совсем я забыла. Жрать то вы поди тоже хотите, дочки олигарха. Хотя я могу, конечно, сварить вам брокколи и сыра вонючего нашинковать. В конце концов, я тоже не нанималась вам зады подтирать. Не хотите, как…
– Мы поедем, – перебил меня испуганный басок. – Только предупредить надо водителя…
– Вы совсем что ли? В «Пятерочку» на лимузине ехать. Нас там побьют.
– А на чем? – в один голос спросили близняшки, Я растянула губы в зверской многообещающей улыбке и поиграла бровью.
– Вам понравится. А теперь в ванную, быстро.
Глава 7
Лев Метельский
Я просто выглляжу как лось. А в душе я бабочка.
– Лев Александрович, в «Палермо», как обычно?
Я вздрагиваю, отвлекаюсь от пейзажа проплывающего за окном машины, выпадаю из идиотских мыслей в реальность.
– Что?
– Я спрашиваю, обедать вы будете как обычно? – терпеливо повторяет вопрос Володя, мой водитель, похожий на стаффоширдского терьера и статью и зверской физиономией. Но он профи, у меня работают только такие.
– Нет, сегодня…
– Черт, простите, совсем забыл, сегодня рыбный день, – Володя включает рацию, для связи с машинами сопровождения. Я чувствую ярость, вихрящуюся в моем теле. Мигрень возвращается, похожая на стаю яростных пираний, выжирающих мой мозг. Не знаю чего я злюсь. Вова действует по протоколу.
– Сегодня я хочу обедать дома, – уже рычу я. И злюсь я не на телохранителя, а на то, что происходит что-то абсолютно не поддающееся моему разуму. Какого черта я отступаю от всех своих правил? Зачем? Я не могу себе этого объяснить.
– Дома? – вытянувшаяся физиономия Володи отражается в зеркале заднего вида. Что ж, его можно понять. Я уже несколько лет не изменял своим правилам. Точно с того момента, как…
– Тебя что-то не устраивает? – выгибаю бровь. Головная боль становится мерцающей и еще более отвратительной.
– Нет. Просто нужно сообщить ребятам в головной машине, – профессионализм все же берет верх над обалдением. Я откидываюсь на спинку сиденья.
До дома доезжаю в полнейшей тишине. За что я и ценю моего водителя. Он знает меня как облупленного. Надо зарплату что ли ему повысить?
В кармане звонит мобильник, слишком назойливо. Так может звонить только Лелечка. Значит ей нужна либо очередная сумочка, либо новая машина. Надоела до оскомины. Но менять я ничего не хочу. Просто лень. Все равно никто не сможет мне заменить той, кого я потерял по своей же вине. Отключаю телефон. Мне просто нужно отдохнуть. И я выбрал для этого самое неправильное место – мой дом. Но, впервые за долгие месяцы, что-то тянет меня именно туда.
– Жди в машине, – приказываю Володе. Я уверен на все сто, что сбегу я из дома через полчаса, а то и раньше.
– Мотор глушить? – мне слышится насмешка в голосе водилы. Премии он не получит. И с зарплатой подождет. Хотя, скорее всего у меня просто паранойя.
Дома тихо. Настолько, что тишина кажется оглушительной. Я и не думал, что такое вообще возможно.
– Ой, Лев Александрович, вы дома? А что-то случилось? – словно из-под земли появляется Глафира. Чертова баба, у нее суперспособность вырастать из-под земли.
– С чего ты взяла? – морщусь, стараясь не двигать чертовой разламывающейся башкой.
– Ну, просто вы дома. И…
– Где мои дочери? – слишком тихо. Чересчур. Обычно Анечка и Яночка превращают этот дом в бедлам, но не сегодня. И у меня в душе что-то обрывается.
– Они с новой няней уехали в магазин, – докладывает экономка. – Звонили. Вернутся с минуты на минуту. Я выписала из бюджета недельного, сумму на покупки, но Люся отказалась. Так что, как мне быть с этой суммой?
– Почему не сообщили мне? На какой машине? Кто повез? Кто в машине сопровождения? Свяжите меня с водителем, – рублю приказы, роясь в кармане в поисках таблетки, без которой уже чувствую не вывожу. Эта рыжая ведьма, наглая, распоясавшаяся, сегодня же пробкой вылетит из моего дома за самовольство. Будет лететь без меьлы до своей чертовой избушки на курьих ножках. Ну, или где там живут конопатые исчадья? Плевать на деньги. Начхать на то, что джочки не слезут с меня с живого. Эта рыжая дрянь или будет меня уважать. Или…
– Они уехали не с водителем. И мы звонили, но у вас выключен мобильник, – лепечет Глафира. У меня перед глазами летят разноцветные искры, а в ушах… В гребаных моих ушах трещит так, что кажется я схожу с ума. Господи, вертолет что ли эта адская Люся в воздух подняла? Убью.
– Всех уволю к чертям собачьим. Начбеза ко мне быстро. Вы вообще тут мышей ловить все перестали. Моих дочерей увозить абы кто, черт знает куда, а вы, мать вашу спрашиваете чего я вдруг дома? С чего Я… У СЕБЯ… ДОМА, мать вашу за ногу. И что это за гребаный треск?
– Это?
– Лягушонка в коробчонке?
– Почти, – всхлипнула Глафира, я бросился к окну и онемел. Прямо по моему газону на бешеной скорости несся мотоцикл с коляской, треща, как адская колесница какого-то злобного божка. Чертов байк, расписанный драконьими мордами, оседлал сам всадник по имени смерть, как мне показалось. Из люльки неслись радостно-бодрые вопли приспешников этого адского сатаны, и торчало две головы в рогатых шлемах. Я не мог рассмотреть лиц сидящих в мотоциклетной коляске, но от чего-то точно знал, что эти два предвестника апокалипсиса – мои дочери.
– Глаша, скажи мне, что у меня галлюцинации, – простонал я.
– У вас галлюцинации, – испуганно прошептала Глафира. Как раз в тот момент, когда адская колесница сделала оглушительный вираж возле крыльца моего дома, опасно накренилась, и взрыхлив гравий остановилась как вкопанная. Снова наступила тишина, я ломанулся к двери, чувствуя себя вскипающим самоваром, аж крышечка, кажется начала подскакивать, по крайней мере живодерская мигрень отошла на задний план.
– Стоять, – заорал я, увидев, как Глафира бросилась к двери. Надо же,
