Неуклюжие мертвецы, бродящие вокруг, натыкающиеся друг на друга, собирающие объедки. Абсолютно не организованные. Драгна была их мозгом, и без нее они были просто безмозглыми ходячими трупами.
У меня появилась надежда.
Я начал планировать, как нам выбраться из убежища. Пойти куда-нибудь и искать других людей. Может быть, бункер или военную базу. Но чем больше я думал об этом, тем больше представлял себе, как мы бродим по пустошам, находя один пустой город за другим, никого, кроме зомби, бродящих по новому миру-кладбищу.
Довольно скоро я представил себе, что мы становимся немногим лучше животных. Живём в пещерах, столпившись вокруг костров, рисуя грубые картины на стенах о том, как зомби разрушили цивилизацию, пока мы не забудем что вообще такое цивилизация.
Надежда иногда умирает жестокой смертью сталкиваясь с реальностью.
Я не осмеливаюсь выходить ночью, но днем, как следует вооружившись, я могу справиться с мертвецами, пока они не объединятся или не выступят единым фронтом. Самое страшное, что в последнее время они снова объединились в небольшие группы. Они следят за убежищем, как и раньше. Просто стоят и наблюдают.
Сегодня утром я выяснил почему.
Я нашел записку, приклеенную к двери:
ТОММИ,
13 ОКТЯБРЯ ДОСТАВЬ ШЕСТЕРЫХ
ЕСЛИ ТЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЕШЬ МЫ ПРИДЕМ ЗА ВСЕМИ
МЫ БУДЕМ СНИМАТЬ КОЖУ С ДЕТЕЙ И НОСИТЬ ИХ ВНУТРЕННОСТИ
М.
В глубине души я уже давно ожидал чего-то подобного и думаю именно это подталкивало меня собрать детей и убраться отсюда. Но мы никуда не пойдем. Вот в чем ужасающая реальность. И самое тревожное, конечно, это сама записка. Видите ли, я узнаю почерк: это почерк Марии, они нашли свою новую Драгну, как я и предполагал.
Поэтому сегодня вечером я соберу детей в столовой и вот что скажу их невинным, доверчивым личикам:
— Дети, мы будем играть в новую игру под названием "лотерея" и только шестеро из вас выиграют…
Или проиграют.
Перевод: Пол Импалер
"Corps Cadavre"
Tim Curran, "Corps Cadavre", 2002
Полночь.
Тюремный морг.
Здание было приземистым и холодным, высеченным из блоков серого камня, сложенных в мрачную кучу, похожую на пирамиду из переплетенных черепов. Окна были зарешечены, а двери узкие, в них теснились тени. Угрюмый и утилитарный, он находился далеко от других тюремных зданий, соединенных только лентой извилистой грунтовой дороги. Он примыкал к кладбищу Поттерс-Филд, возвышаясь над заросшими сорняками полями мертвых и господствуя над ними — деревянными крестами, оседлавшими холмы и впадины, отмечающими могилы неизвестных и нежеланных людей.
Джонни Уолш сидел за своим маленьким столом, задрав ноги, нервно барабаня пальцами по ногам. Ему еще не исполнилось и сорока, а Джонни уже отсидел десять лет в том тяжелом месте за двойное убийство. Его мир до "максимальной безопасности" был тесным существованием рабочего класса, а после убийств — миром ярости, гнева и угнетения. Мир, такой же темный, как кожа на его лице, мир, где бедные чернокожие и белые отбросы пробивали головы, чтобы развеять скуку, где черные банды наркоманов и белое арийское братство трахали друг друга ради пончиков.
Но такова была жизнь.
Джонни попробовал бы свободу примерно во время Второго Пришествия. Вдохни, и ты почувствуешь запах отчаяния; выдохни, и ты почувствуешь, как твоя жизнь обрывается в многолюдной стальной тишине.
Джонни оказался тут в ночную смену с трупами из-за беспорядков.
За четыре дня до этого небольшое, бурлящее латиноамериканское население решило убить всех черных в этом заведении. Они спрятали заточки, трубки и бритвы. В условленный момент они поднялись, набросились на негров, как бешеные собаки. Когда все закончилось, была вызвана Национальная гвардия, и семьдесят заключенных были мертвы, а в лазарете было в два раза больше.
И теперь морг был полон.
В холодильниках было больше холодного мяса, чем в витрине мясника. Полные ящики, тележки и плиты, набитые жесткими фигурами в белых простынях. Теперь сюда едва можно было войти, мертвые груды валялись, словно дрова.
Начальник тюрьмы решил, что кто-то должен присматривать за всеми этими телами. Их было так много, что старик занервничал. Поговаривали, что в прошлом там пропало несколько тел, и, учитывая штат и их предстоящее расследование, Уорден не хотел, чтобы на этот раз были какие-то неприятности.
Итак, Джонни, у которого был хороший послужной список и который был доверенным лицом, выполнял свои обязанности. Он был в хороших отношениях с сержантом Ларо. Ларо был большим, подлым, нетерпимым придурком, которого зэки называли "Железноголовым", потому что ему нравилось бодаться головой с каждым, кто создавал ему проблемы, и когда он это делал, он укладывал осужденного на задницу.
Но Джонни был с ним в хороших отношениях — Да, босс, без проблем босс, как прошел твой день, босс, могу я помыть твою машину в среду, босс? Заставьте человека почувствовать, что он особенный, и он будет снисходителен к вам.
Так что морг был неплохой работой, учитывая все обстоятельства.
Джонни держал двери запертыми (приказ надзирателя) и много читал, но в основном много дрожал. Потому что там было холодно. У Джонни в углу была маленькая дровяная печь, но от нее было мало проку. За эти годы морг хранил в своем чреве так много трупов, что камень впитал весь этот могильный холод и выпускал его ночью, выдыхая дыхание могил.
Часы на стене тикали, Джонни продолжал слышать слабые звуки — хлопки и треск — но это было просто оседание старого здания, и он не позволял себе думать, что это было что-то другое.
Закурив сигарету, Джонни подошел к окну над маленькой раковиной, немного посмотрел на свое отражение в стекле, улыбнулся и уставился сквозь эти ржавые черные полосы.
Безлунная, черная ночь.
Мир был пойман между холодной осенью и обещанием суровой зимы, окутанный ветром листьев и ледяным, безжалостным дождем. Это превратило дороги в помои, а поля в грязь, мокнущую, сочащуюся и собирающуюся в черные лужи, покрытые ледяной пеной. Декабрь или нет, по меркам северо-восточной Луизианы, он был убогим, всего в двух шагах от границ Арканзаса и Миссисипи.
Джонни отвернулся, ему не понравилась ночь и, конечно, не понравилось это лицо, и эти глаза, и то, что они говорили ему. Потому что, да, сэр, он совершил ошибки, и теперь все было сделано, и он был полностью исчерпан. Больше никакого свежего воздуха и свободы, никаких костей и, конечно, никакой "киски". Вы могли бы получить и то, и другое, если бы у вас были деньги, охранники принесли бы все что угодно за
