черных галстуках. Лица и стрижки у них тоже были одинаковыми, и, судя по всему, слева подмышкой в кобурах у обоих хранилось одинаковое табельное оружие. Проверять не хотелось ни разу – я видел ребят с такими лицами. Они отличаются от обычных быковатых охранников, как гюрза от гусеницы. Когда надо – очень быстрые. И глаза у обоих вдумчивые. Нормально тут сторожат и за порядком наблюдают, серьезно.
Поднявшись по ступенькам, прошли во внутренний атриум или как это правильно должно называться? В общем, огромный просторный холл за стеклянными раздвижными дверями и окнами от пола до потолка. Потолок был высоко. А толщина дверей указывала на то, что они тут не только для красоты, как и давешние ребята в черном.
В шагах десяти от входа располагалась стойка, на которую прежний я залип бы на полчаса минимум. С первого взгляда кажется, что белый мрамор с серебром. За ней две барышни, одна темнокожая, высокая, стройная и с почти полностью европейскими чертами лица. Вторая – такого же роста, но ярко скандинавского типа: молочно-белая кожа, светлые прямые волосы. Подходя ближе выяснилось, что стойка была хитрая: не знаю, как это сделано, но оттенки белого и серебристого менялись и двигались. Серебро сливалось в какие-то символы, иногда знакомые, вроде астрологических знаков. Через мгновение знаки размывались, чтобы после сложиться в какие-то новые. Показалось, что даже какая-то фраза на латыни образовалась. Мраморная белизна сменялась иссиня-черной темнотой, без какого бы то ни было порядка или закономерности. Серебро то проступало поверх, то пропадало внутри. Я еле вспомнил про то, что ничему не удивляюсь и слегка скучаю – так завораживало это бесконечное движение.
-Ланевский плюс один, – сообщил Сергей девушкам.
Белая с легким поклоном протянула ему на светлой бархатной подушке что-то, напоминающее орденскую цепь: крупные звенья, посередине каждого звена эмалевый круг, ровно разделенный надвое: половина черная, половина белая. Лорд надел, хотя скорее даже возложил на себя эту цепь. На груди оказался такой же круг, но побольше, размером с половину ладони примерно. Он внезапно стал полностью черным, словно погас, потом вспыхнул белым — и вот по нему тоже, как на чудо-стойке, поползли узоры света, тьмы и серебра.
Я подошел к темной, которая уже смотрела на меня с ожиданием. Она на раскрытой ладони передала мне черную бархатную коробочку. Я раскрыл ее. Там в белом ложементе лежало кольцо: сердце в короне, которое держат две ладони. Сердце пополам было поделено на предсказуемые здесь черную и белую половины. Откуда-то из глубины памяти всплыло название: кольцо Кладда. Кто увлекается древней историей – того и история оружия, украшений и наград не минует. Итак, в Подмосковье, на азербайджанской земле негритянка вручает мне ирландское кольцо, символ дружбы, верности и любви. Удерживать независимое и скучающее выражение лица становилось сложнее с каждой минутой, но пока я держался. Извлек кольцо, вернул коробочку на стойку. Судя по весу – это ни разу не белое золото, а самая что ни на есть платина. Хотя, я не ювелир и могу ошибаться. Но ведь могу же и не ошибаться, ну хоть иногда, для разнообразия? Архивариус в голове напомнил, что платину в Европе научились прилично обрабатывать только в 18 веке, а колечки такие ирландцы начали делать века на два раньше. Значит, новодел. И снова оценочная реакция отвлекла от полного офигевания на глазах вышколенной общественности за стойкой и охраны по периметру. Серега искоса поглядывал на меня, как на любимого сына, получившего диплом с отличием. Значит, пока я если и выбился из образа, то хотя бы не очень далеко.
Светлая жестом показала лорду, что ему идти от стойки влево, где дверь в арке, окруженной лепниной. Темная так же молча указала мне направо, где были распахнуты две створки, а за ними темный коридор с чередой светильников. Мы кивнули друг другу с Сергеем и разошлись в разные стороны.
В коридоре за двустворчатой дверью было темно, как не принято говорить в приличном обществе. Круглые светильнички внизу, на уровне колена примерно, только указывали направление, но ни стен, ни потолка видно не было. И время как-то подозрительно медленно текло – кажется, я уже полчаса тут шагаю. Наконец, линии светильников чуть изменили наклон и уперлись в очередную двустворчатую дверь. Еще пара шагов – и она бесшумно распахнулась передо мной.
За этими воротами, а по моим прикидкам в раскрытые створки мог свободно проехать легковой автомобиль, оказалось поле. На нем – белые шатры, похожие на те, что мы видели при въезде на территорию. Шатры такие, как обычно ставят на корпоративных выездных мероприятиях: ткань на крыше и глухие полотна по периметру, лицевой «стены» нет – заходи кто хочешь. Их было с десяток, наверное, и в каждом могло поместиться человек по 20-30. Ого у них тут съезд. Я прогулочным шагом вышел из ворот и не спеша огляделся с той самой ленцой, которую предполагало выражение лица. Не привыкнуть бы, а то так и останусь со снобской скучающей физиономией – брей ее потом по утрам.
Справа обнаружился бассейн с шезлонгами и надувными матрасами. Чуть дальше – пляжный бар из тростника. За стойкой чернокожий бармен как раз наливал мужчине что-то в квадратный стакан со льдом.
Слева оказалась мангальная зона или что-то в этом духе: стояло четыре стационарных мангала, которым обзавидовались бы все шашлычники мира. Дикий камень, чугун, хром – какой-то стим-панк самолет, а не мангал, короче. Оттуда доносились ароматы, напомнившие, что картошка со скумбрией, конечно, очень хорошо, но было так давно, что почти неправда. Фаталист внутри меня решительно выдал: «Ну, хоть пожру!».
Продолжая прогулочно шагать, я миновал первый шатер. Там играли в русский бильярд. Сам я последний раз играл лет пятнадцать назад, поэтому прошел дальше. Люди поглядывали на меня с разной степенью интереса, но с разговорами никто не лез. Я заметил, что у одного из столов стояли и обсуждали игру известный политик и известный нефтяник. Играли за столом не менее известные режиссер и актер кино с одним из главных финансистов страны. Масштабно. За такую массовку для фильма тот режиссер, полагаю, отдал бы все свои деньги. Но вряд ли хватило бы.
В следующем шатре было многолюдно. За двумя длинными столами сидели мужчины и женщины средних лет, молодежи я не увидел. Вооружившись палочками, они с аппетитом поедали суши и сашими. Сервировано все это было на двух совершенно голых девушках, традиционно для сегодняшнего вечера светлокожей блондинке и негритянке, еще темнее, чем та, что
