лицо. Такой человек по нехорошим местам не станет лазить. Это же сам Петросян. Не тот, который пошло кривляется на тиви в моё время. Он здесь ещё только начинал звездиться. А бывший чемпион мира по шахматам, остающихся одним из самых грозных игроков и по праву входящий в пятёрку самых сильных гроссмейстеров.
Суэтин кинул на меня скучающий взгляд и, слегка задержавшись на моей фигуре, отвлёкся снова на своего именитого спутника. Чорд! Надо будет труханы срочно поменять. Возобновлять знакомство с ним меня как-то не вдохновляло. Достаточно того, что я по маковку задействован в дядиных хотелках.
Плавать было хорошо, приятно, хотя взгляду было практически не на кого упасть. Он уныло скользил по возрастным тушкам целлюлитных мамок, к тому же обряженных в купальные костюмы невероятно жутких фасонов. Пока не наткнулся на относительно приятные формы, принадлежащие… Ну, надо же такому приключиться! Ненормальная училка Марина тоже здесь плескалась. Сильно зачесалась пятая точка. Кажется, она меня тоже заметила и как-то хищно заулыбалась, или мне так с перепугу показалось. Я ничего не успел подумать, как мои конечности сами заработали, будто лопасти гребных винтов скоростного лайнера. Даже не запомнилось, как выскочил из бассейна и попал в раздевалку.
Глава 4
Пятница, 14.03.1975 г.
В фойе дворца всё было подготовлено к матчу. Шахматные столики стояли с уже расставленными на них фигурами. Возле них, а также в буфете постепенно накапливались участники будущих сражений и их почитатели, чинно приветствуя друг друга и лакомясь местными фирменными пирожками с повидлом.
Встретился учитель Мезенцев и обрадовался мне, как родному. Поведал с кривой улыбкой о своём неудачливом опыте в составе нашей команды — три нуля в трёх матчах — и признался, что ему лучше оставаться в любителях. Я постарался подбодрить хорошего человека:
— Вам просто не повезло по игре. Соперники оказались более сильными.
Удовлетворил интерес Николая Трофимовича к срокам моего появления в школе:
— Дел по горло. Рассчитываю на понимание у Марка Ефимовича и педагогического коллектива того факта, что я полностью образован в объёме курса средней школы и даже сверх того. Намерен просить режим свободного посещения с обязательствами плодотворно участвовать во всевозможных конкурсах и олимпиадах. Чтобы доказать свой уровень подготовки готов пройти любые тесты.
— Занятно, занятно… — почесал свою бородёнку математик, — А Колдопский в курсе ваших намерений?
— Не успел рассказать. Закрутился тогда, — развёл руками я и напомнил свой триумфальный визит в его школу.
Учитель хитро ухмыльнулся и повлёк меня к буфету. У входа обнаружилось место с деревянной панелью для навешивания всяких объявлений и плакатов, выкрашенное тёмно-синим цветом, а в руках Николая Трофимовича мел. Он, что, в карманах эту шнягу таскает⁈ Учитель быстро и правильно нарисовал на доске два вписанных друг в друга круга, касающихся сбоку в определённой точке А. Провёл от неё линию общего диаметра АВ и параллельную хорду СD, касательную к меньшему кругу. Хорда оказалась равной 24 см. Требовалось найти площадь фигуры между кругами.
Меня даже обидело такое пренебрежение учителя. Задачка публиковалась в разделе «Квант для младших школьников». Надо всего лишь поместить малый круг в центр большого. Возникнет тогда прямоугольный треугольник с известным косинусным катетом в половину хорды. Второй катет — радиус меньшего круга, а гипотенуза — радиус большего. Далее через отношения определил синус и косинус угла при точке С. Составил сумму квадратов синуса и косинуса, всегда равной единице. Получилось, что квадрат большого радиуса равен сумме квадрата малого радиуса и числа 144. Умножаем это безобразие на число пи и обнаруживаем искомую разницу площадей кругов — 144 пи. Алес! Цветы и аплодисменты, пжалста.
Математик так разулыбался, словно выловил из пруда рыбёшку-неберушку, но тут же ошарашил новой задачкой:
— Ученик стоит в центре круглой лужайки диаметром 100 метров. Каждую минуту он делает шаг в 1 метр. Перед каждым шагом он объясняет направление, в котором хочет шагнуть. Злой учитель имеет право заставить его сменить направление на противоположное. Сможет ли ученик действовать так, чтобы выйти с лужайки?
— Хорошо, — отреагировал я, — Решу и эту вашу задачку. Но в диспутах принято участвовать обеим сторонам. Предлагаю вам также принять мой вызов. Допишите между цифрами нужные символы действия, чтобы получился результат.
Начертал на стене: «2 2 2 2 = 9». Нас, усердно малюющих стенку формулами, уже окружала приличного размера толпа, состоящая и из участников турнира, и болельщиков. Мои гаврики там тоже проглядывались с ухмыляющимися рожами. Высоколобые интеллектуалы глубокомысленно таращились на надпись и категорично заявляли, пока я рисовал путь ученика к краю лужайки:
— Задача нерешаема!
Принцип нащупался интуитивно. Каждый следующий шаг ученика должен производиться в направлении, строго перпендикулярном отрезку от места до центра. И ничего тогда злыдень-педагог с несчастным школяром сделать не сможет. Николай Трофимович грустно похвалил меня за правильное решение и с искажённым тяжёлыми раздумьями лицом погрузился в решение моей задачи.
Неожиданно толпа зрителей заколыхалась, как-то задвигалась и куда-то устремилась. Причина волнения обнаружилась очень скоро. Пришёл посмотреть игру и сразу был узнан почитателями знаменитый Тигран Петросян. Он растерянно улыбался, пожимал протянутые руки и подписывал автографы. Показалось, что Шумилов не слишком обрадовался приезду именитых гостей. Когда ажиотаж понемногу начал спадать, шахматистов позвали занимать свои места.
По-прежнему пришлось играть на второй доске под чужой личиной «Николаев Ю. А., 1 ₽». Напротив уселся представительный такой лысоватый мужчина лет под пятьдесят, в сером добротном пиджаке и с переливающимся оттенками синего галстуком. Перворазрядник Круглов В. И. Лицо такое приятственное, умное. Поприветствовали друг друга рукопожатиями. Лапищи у него оказались неожиданно здоровые, как у сельского механизатора, в полном диссонансе с интеллигентной внешностью.
Начал я ходом королевской пешки. Возникла защита Уфимцева. Механизатор играл уверенно, но маленькие его ляпы постепенно накапливались. Пожертвовав пешку на семнадцатом ходу, я получил инициативу на ферзевом фланге.
Два гроссмейстера тусовались поначалу возле столика Шумилова, потом подошли к нашему. Экс-чемпион наблюдал ход игры молча, зато стоящий рядом Суэтин зудел, как стадо беременных комариных самок, к тому же оголодавших. Возможно, по этой причине у механизатора последовали ошибки. На двадцать шестом ходу я выиграл ладью за коня, и позиция чёрных просто развалилась. Соперник ещё побарахтался ходов десять и капитулировал. Поздравив меня с победой,
