ней в одном ВУЗе сто лет назад. Она пригласила на свадьбу.
– Ну это же здорово, да? – как-то не слишком весело произнес он, – увидите обряды, и танец живота, и торт. Еды скорее всего не будет. В Турции приглашают по триста гостей, но никого не кормят. Буфет и напитки за свой счет.
– У нее будет тысяча гостей.
– Ого.
– Ну да, за кого-то богача выходит. За курда.
– Ваня! – подошла к нам мама из компании папа и две дочки, – вы не пофоткаете нас? Если не заняты с очаровательной Евочкой?
– Я для всех одинаково свободен, Марина! – встал он с лавки, но поднимаясь сжал мои пальцы так, чтобы дамочка не увидела.
Его жест подсказал, что для меня он все-таки свободен чуточку больше. Типа «мне приходится так говорить, но лучше бы я болтал с тобой и дальше».
Они отошли к деревьям, усыпанным Назарами и бело-голубыми лентами, когда слева от меня блеснули два голубых глаза, серые голуби подавились своим курлыканьем, а моя выпитая за пять новогодних сезонов зола решила сработать только сейчас, когда раздался крик:
– Ева! Это ты?!
Сначала я ощутила плотные объятия, а только после рассмотрела лицо.
Прекрасное лицо, столько много раз являвшееся в мечтах именно вот так – в пяти сантиметрах от моих губ, усыпанных сахарной пудрой, даря нам сладкий поцелуй… в моих грёзах, в моих снах… с парнем, который ни разу не сказал мне даже «привет».
– Марк?..
Глава пятая, в которой я узнаю, что была чьей-то неразделенной любовью, Марк пробует завербовать нас с Линой с помощью вазелина и Джоконды, а Ваня-Костя целует мой поцелуй
Нарцисс… не равно Гладиолус!
– Марк, это, правда, ты?.. – боялась я пошевелиться или осознать, что схлопотала солнечный удар или зависимость от бензола и потому меня глючит.
Теперь мне мерещится бывший парень Дианы, объявленный в международный розыск.
Мираж оказался более, чем телесным и активно умеющим болтать. Хорошо. Иной раз меня одолевали сомнения, зная, что у его мамы особенности слуха, вдруг, Марк не отвечает мне, потому что не слышит.
– Ну, конечно, я! А что, разве так сильно изменился за четыре года?
Он не изменился. Он стал еще прекрасней. Похожий на Индиану Джонса в кожаной коричневой курте, щетиной, белозубой улыбкой, он сжимал мотоциклетный шлем и не сводил с меня счастливых взглядов неожиданной встречи. От него пахло сигаретами и немного потом, если понимаете – что это такое – аромат мужского тела в пересмешку с дезодорантом, бензином, баранины и перца.
– И ты не изменилась, Ева. Я такой тебя и помню!
«С красным глазом, космо-челкой-ирокезом в широкополой шляпе и тунике до пяток?» подумала я.
– Мы даже не здоровались, Марк.
– Это не значит, что я тебя не видел… как твоя подача стала решающей на волейбольном турнире с универом из Останкино. Как ты получала диплом, и на тебе была юбка в частую складку. Зеленая. А в волосах ободок с цветком. Серебряным. Я все думал, это лилия или нет?
– Нарцисс… – вылупилась я на него. «Как он мог все это видеть?! А я не видела, что он видел!»
– Нарцисс, – вздохнул Марк, – каким был я когда-то. Высокомерным нарциссом с манией величая. Я боялся отказов. И поэтому боялся подойти. Думал, пошлешь. Я тебя боялся, Ева.
– Боялся меня?
Он сидел рядом и водил носком черного ботинка на высокой шнуровке по сухой земле перед нами, делая набросок девушки в профиль с дипломом в руках и цветком нарцисса в волосах.
– Господи, Марк! Меня же на таможне тормознули! Из-за тебя!
– Что?
– Ну да! Показали твои фото, сказали, что ты в розыске, а если я тебя встречу…
– Ты меня сдашь. – закончил он.
– Почему тебя ищут?!
– Я никого не убил и никого не ограбил, – схватил он меня за локти и ненароком смазал латинскую букву свежей татуировки, – я расскажу, но не здесь.
– Что расскажешь?..
– Правду! – поднялся он с лавки, – встретимся в Ауре в двенадцать. Ты придешь? Приходи. Ты нужна мне.
– Но я…
– И, – аккуратно провел он тыльной стороной пальцев по смазанной букве, – теперь здесь написано, Huc et nunc – «Сюда и сейчас».
– Ты смазал надпись. Здесь было Hic et nunc – «Здесь и сейчас». Она означает «живи здесь и сейчас».
– А получилось даже лучше «Сюда и сейчас», – прикоснулся он колючей щекой ко мне, – надо было рисовать её пониже живота.
Еле ощутимо поцеловав меня в щеку, он исчез в лентах Назара.
Оставалось выяснить, что это за Аура, внутри которой мы встретимся. В моей собственной в последнее время что-то неспокойно.
Садясь в автобус, я заметила Костю, который заметил рисунок у лавочки – потрет девушки похожей на меня, но с опечаткой мотоциклетного ботинка поперек сердца.
Возле отеля я выходила из автобуса последней. Оставив чаевые водителю, спросила нашего подменного гида:
– Костя, а что такое Аура? Кафе?
– Ночной клуб, – достал он из багажного отделения мои покупки и поставил носильщикам на передвижные тележки. – Как раз с коллегами идем сегодня. Там самые крутые диджеи.
– Может, встретимся?
– Ты пойдешь?
– Просто посмотреть. С ног валюсь. Столько впечатлений.
– Рад, что экскурсия понравилась.
– Очень! Спасибо за браслет, – поблагодарила я за Назар.
– Главное, не снимай. И все будет хорошо.
– Ага! Я поверю в чудеса, когда увижу небо в алмазах.
– Будь аккуратна со своими желаниями, Ева. Они могут исполнится.
Я только пожала плечами:
– Тогда я исполню и твоё.
В номере я сразу же все выпалила Линке. Мы даже раскошелились на импортный алкоголь, который не входил в олл-инклюзив. Попивая прохладное Асти Мартини, утроились на шезлонгах около бассейна. Лина накрыла обгоревшие ноги полотенцем, слушая рассказ про встречу с Марком. И что он помнит, какая на мне была юбка, и какой был цветок в волосах, и какую я сделал на подачу.
– Я пойду с тобой, – твёрдо произнесла она.
– Конечно пойдешь! Одна я с ним не встречусь.
– А что он сказал?
– Что никого не убил и не ограбил. Что расскажет сегодня. И что помнит… мою юбку и нарцисс.
– Лучше бы он тебя без юбки запомнил! – вытянула она руку к браслету, – миленько.
– Костя подарил. Я не захотела загадывать желание у дерева, и он повязал браслет мне на руку.
– М-м-м! Итого три знака внимания! То густо, то пусто! И Марк тебя вспомнил, и Костя мечтает запомнить!
– Нет, – отпила я шампанского, – Марк… он в прошлом.
– Он же видел юбку и цветок! – возмутилась Лина, – нужно было делать лицо попроще. Ты всегда была
