повадилась?
– Мут… – сказал Шере, – мут, Эй-Нефер хорошая, но несчастная.
– Она ворует! – строго сказала Иринефер.
– А помнишь ты днями сказала: «Хоть воруй…»?
Иринефер строго посмотрела на Шере.
– Это я в сердцах, от отчаяния! Мы же нашли способ обойтись без воровства.
– А она не нашла, – сказал Шере.
Иринефер смягчилась.
– Ну ладно, иди поболтай с ней, раз уж тебе так невмоготу.
Шере, радостный, выскочил на улицу.
– Привет, малёк, – улыбнулась Эй-Нефер.
– Привет, – ответил Шере.
– У тебя отец болеет?
– Да, откуда знаешь?
– Да все говорят, – неопределённо ответила Эй-Нефер. – И харап Хабау от вас не вылезает…
– Да, он лечит отца, приходит по утрам и вечерам…
– И сколько берёт?
– Полдебена в луну и завтрак с ужином, – ответил Шере.
Эй-Нефер присвистнула.
– Ого! Где же вы столько брать будете?
– Не знаю…
Эй-Нефер помолчала немного и сказала:
– Про Хабау говорят, что он так себе лекарь… Слишком много запросил.
Шере ничего не сказал.
– Многие, кого он лечил, умерли, – продолжала Эй-Нефер.
Шере снова промолчал.
– А чем отец болен?
– Мертвячья болезнь, из-за воздуха, летучих тварей и злых духов, – перечислил Шере.
– И как? Лечение как?
– Да так, – махнул рукой Шере. – Корчить перестало. Но сначала и не корчило. Непонятно…
– У нас плохие лекари, – сказала Эй-Нефер. – Вот в Унуте…
– Ну ты опять?! – рассердился Шере. – Опять со своим Унутом?!
– Ну ладно тебе, – миролюбиво сказала Эй-Нефер. – Я одна пойду. Вот луна почернеет, и уйду.
Шере покосился на неё.
– И не вернёшься?
– Конечно нет, я же с мамой останусь, – ответила она.
Шере ничего не сказал. А Эй-Нефер странно посмотрела на него, словно принимая какое-то решение, но сомневаясь.
– Ты знаешь, малёк, – сказала вдруг она. – У меня есть кое-что. Жди меня здесь, я сейчас!
И она резво умчалась.
Шере остался стоять посреди улицы, ничего не понимая. Ждать пришлось довольно долго. Когда он уже собрался уходить, Эй-Нефер налетела на него из-за угла и сунула ему в руку какой-то тканный мешочек.
– Держи! Это от мамы осталось, я всё берегла… но сейчас вам нужнее.
И снова унеслась прочь по дороге. Шере посмотрел на мешочек, в нём что-то лежало. Он заглянул внутрь, это было серебро.
Дома мать взвесила его, оказалось два с половиной дебена. Она посмотрела на сына:
– Откуда?
– Ты всё равно не поверишь, – ответил Шере. – Эй-Нефер принесла.
Иринефер так и застыла от удивления.
Ни на следующий день, ни через день Эй-Нефер больше не появлялась. Разычкивая её, Шере несколько раз ходил на берег. Он помнил, что Эй-Нефер собиралась уходить после новолуния, значит, оставалось ещё четыре-пять дней. Он ходил на рынок, и к дому, где жили её родственники, но нигде не повстречал её.
Отцу тем временем становилось всё хуже. Лихорадка выматывала его. Только на два-три часа в день болезнь отступала под действием заклинаний и питья Хабау, но затем набрасывалась на него с новой силой. Однажды Шере услышал, как Хабау разговаривает с матерью:
– В Унуте знают верное средство от мертвячьей болезни. Жрецы храма Джехути им владеют. В Унуте от мертвячьей болезни не умирают…
– Для чего ты говоришь мне это? – спросила Иринефер.
– Так… – ответил харап. – Может есть кто в Унуте, чтобы помогли.
– Нет никого, – ответила Иринефер. – Да если бы и были, нет денег на тамошних лекарей.
– Плохо, – сказал Хабау. – Духи мучают Сафа. Они не отступятся, пока не захватят его Ка и его Ба или не будут изгнаны. Без Ка человек теряет лицо и ум. Без Ба – не может попасть в Дуат. А в Унуте знают, как их изгнать.
Иринефер заплакала. Хабау коснулся её плеча и сказал:
– Не плачь, женщина. Тебе нужен муж?
– Конечно, – всхлипнула Иринефер.
– Я могу достать это средство из Унута. Но деньги, конечно, понадобятся…
– Где взять мне деньги? – спросила Иринефер.
– Подумай, женщина, – ответил харап. – У тебя есть дочь… Я могу обменять лекарство на Кафи, она войдёт в мой дом как наложница.
Иринефер оторопела.
– Кафи? – она не могла поверить услышанному.
– Чему ты удивляешься, женщина? Ей уже одиннадцать. Через год в самый раз отдать её достойному мужчине. Чем я плох?
– Да ты же старик! – вскричала Иринефер. – Ты годишься в отцы моему мужу! Куда тебе нашу юную девочку? – и она окинула его взглядом с ног до головы.
– Ну смотри сама, – сказал Хабау и ушёл.
В это время из дома вышла Кафи.
– Чего он ещё хочет, мут? – спросила она.
– Тебя, – ответила Иринефер, глядя в землю.
Сноски:
1 – Многие дети в Древнем Египте носили косичку на правой стороне головы.
2 – Шен – брат.
3 – Теф, итеф, ит – отец.
4 – Харап – низшая ступень медика в Древнем Египте, вроде фельдшера.
6. Мер-Нефер. 38-37 дней до разлива. В путь
Харап был противный, жадный и наглый. И он собирался забрать у них Кафи, добрую и ласковую, которую Шере так любил. Как только Ка напоминал об этом Шере, его охватывал гнев. Он сжимал кулаки и бормотал тихо: «Не отдам! Не отдам!». Но, по правде говоря, он, слишком маленький и слабый, ничего не мог с этим сделать. Поэтому мальчик беззвучно глотал слёзы, которые текли у него из глаз от бессилия, и продолжал сжимать свои маленькие кулачки.
Затем разговор перешёл в другое русло. Что там говорил этот мерзкий харап? – спросил Ка. – Что заберёт Кафи за лекарство, которое возьмёт в Унуте? В Унуте, опять этот Унут, всё время Унут, куда не пойди, придёшь в Унут и больше никуда.
Эй-Нефер хотела отправиться в Унут на поиски богини Хатхор, которую она считала своей матерью. Отец собирается отправить Шере в школу писцов в Унуте. Мертвяк Хамерут – жрец из Унута, в Унуте когда-то служил и сам Саф. Там находится жилище Джехути – храм, а Джехути, всем известно, – бог врачевания, бог мудрости и бог, распоряжающийся судьбами умерших в Дуате. И, наконец, лекарство для отца можно найти в Унуте.
Получалось, что как ни крути, а спасти Кафи от гадкого старика Хабау и вылечить отца можно было, только сходив в Унут. Добыть лекарство и секрет его применения, принести отцу, а подлого и похотливого харапа унизить и прогнать!
Шере тут же вскочил на ноги. Лодка Джехути в небе светила всё слабее, кто-то в Дуате каждый день откусывал у неё краешек, чтобы ночью она появлялась в небе ещё более усечённой. Интересно кто? Может быть, это тот самый змей Апоп, которого неустанно поражает и поражает Ра, вплывающий в солнечной ладье в царство Дуата?
В блёклом свете убывающей луны Шере с трудом различал контуры предметов. Эх, где же Эй-Нефер, ну куда она пропала? Сейчас бы в самый раз с ней посоветоваться…
Шере направил свой взгляд в сторону калитки и там, на фоне разрисованной яркими красками ограды опять, как и той уже забывающейся ночью, увидел силуэт сидящего к нему спиной крепкого мужчины. Шере даже привстал, опершись на локоть.
– Эй, уважаемый… – негромко, полушёпотом обратился он к сидящему.
Но ответа не последовало. «Не слышит», – решал Шере. Но шуметь он не хотел, опасаясь перебудить
