Васильев с Савельевым представляли себя героями и наперебой рассказывали, как лихо взяли убийцу.
Услышав, что его называют убийцей, парень попытался возразить и сказал, что никого не убивал, а девушку ножом только хотел попугать. Но дежурный капитан Еременко, услышав про нож, ударил его ребром ладони по шее.
– Так ты Челядник запороть хотел? – Он уже поднял руку для второго удара, но Сонин остановил его.
– Подожди. Еще успеешь руками помахать, – сказал он и спросил у парня: – Так у тебя было при себе оружие?
– Какое оружие? – Парень держался невозмутимо, в глаза Сонину смотрел нагло.
– Нож был, – подтвердил Васильев. – Саморядову кожаный плащ разрезал.
– А мог и убить, – добавил Савельев.
– Ну теперь Саморядов его в порошок сотрет, – со знанием дела проговорил Еременко.
– Да у него букет по составу преступления, – сказал Васильев. – Попытка изнасилования сотрудницы милиции.
– Ментовка? Значит, она ваша? – Парень несколько расстроился. – Никого я не насиловал и не собирался. Я ей деньги предложил. Сто долларов. Где она еще за полчаса получит столько за свою дырку?
– Подождите, – требовательно сказал Сонин. – Нож, доллары! Где это все? Где нож? Где доллары? Вы привезли человека, так оформляйте.
Васильев с Савельевым переглянулись.
– Нам полковник велел, – сказал Васильев.
– А нож и бумажник этого козла остались у него, – поддержал объяснение напарника Савельев.
– Еременко, – обратился Сонин к дежурному, – тебе привезли задержанного, вели им, пусть напишут рапорты, как все было и на каком основании они задержали его, – кивнул капитан на парня.
Дежурный подал Васильеву и Савельеву по листу бумаги и, наклонившись к Сонину, шепнул:
– Ты чего его выгораживаешь?
– Разве ты не понял? Они задержали не того, кто нужен мне. Пусть он пытался изнасиловать Челядник и убить Саморядова. Но по моему делу проходит другой. Он не пользуется ножом. Он душит. Душит руками. Берет вот так, – сжал Сонин руки, показав дежурному, – и душит. Он не насильник. Ни одну из убитых он не изнасиловал.
Еременко не нашелся, что на это ответить.
– А ну пошли со мной в следственную камеру, – позвал Сонин задержанного. – Я с тобой потолкую.
Васильев встал и хотел идти следом, но Сонин остановил его:
– Прошу мне не мешать!
И Васильев послушно уселся на свой стул и стал дописывать рапорт.
– Не забудь указать про нож и бумажник с долларами, – напомнил ему Сонин и вывел парня в коридор следственного изолятора.
– Да куда он денется отсюда, – сказал Савельев Васильеву, заметив его беспокойство.
– Я согласен с тобой. Только Саморядов приказал держать его на глазах.
Но Савельев махнул рукой. Лично ему было наплевать на этого парня.
– Нам было приказано задержать преступника, – сказал он и тут же добавил: – Мы задержали. Доставили в дежурную часть. А дальше пусть у дежурного голова болит. Где Саморядов?
Васильев не ответил.
– То-то. Сейчас рапорта напишем и по домам. Я жрать хочу и спать.
Так они дописали рапорта, отдали Еременко и хотели уехать, но дежурный не отпустил.
– Вы с кем работаете? С Саморядовым? Вот когда он вас отпустит, тогда и уедете.
– Так его ж нету, – в один голос взвыли Васильев с Савельевым, на что дежурный мудро ответил:
– Приедет, раз сказал. Сидите и ждите.
Оба помощника вздохнули, но пререкаться не стали и сели резаться в шашки.
– Садись, – сказал капитан Сонин задержанному, кивнув на привинченный к полу табурет.
Парень сел, увидел, что Сонин закуривает, и сглотнул слюну.
– На, кури, – подал ему Сонин пачку, вместе с зажигалкой.
Парень закурил и, делая глубокие затяжки, смотрел, как сигарета тает на глазах.
– Хреновый табак. Пару раз потянешь, и сигарета вся, – сказал он, а Сонин так и не понял, к чему он.
– Я не пойму, ты дурак?
– А чо? – Парень вылупил глаза, держался он по-прежнему с наглецой. От второй предложенной сигареты он отказался.
– А нечо! Тебе сейчас не о табаке надо думать, а об адвокате.
– Чего я такого сделал? У нас что, баб трахать воспрещается?
– Насиловать – да, – ответил Сонин, стараясь понять, что за фрукт перед ним.
– А кто ее насиловал? Я ей предложил только потрахаться, деньги пообещал. А тут ваши налетели. А что начальника царапнул… Так почем я знал, милиционер он или бандит. Подумал, наехали на меня. Ну и в самообороне задел маленько. Он тоже хорош. Удостоверение свое не показал.
– Ладно, с этим позже.
– А хоть и раньше. Я всего три дня, как из зоны. Пять лет бабы не видел и нарвался на шалаву. Подставила. А я ведь хотел с ней по-хорошему. У приятеля машину взял. Думал, поеду оттянусь маленько.
– Да погоди ты, – остановил его Сонин. – Все в кучу собрал. Ты говоришь, только вернулся?
– Ну я про то и толкую. А они – убийца! А кого я замочил? И нож мой чист. Проверяйте.
– Проверим, – пообещал Сонин.
– Проверяйте, – огрызнулся парень. – Я еще не наследил. Не успел.
Сонин покачал головой:
– Да нет, можешь считать, что уже успел. Та девушка сотрудница милиции – тебе повезло.
– Ага, повезло. Отдайте хоть доллары.
– Это не ко мне. К тому, кто тебя задерживал. У меня долларов нет. Одни наши, деревянные.
Тут в камеру влетел взбешенный полковник Саморядов.
– Ты чего его увел? Помогать нам не хотел, а на готовенькое мастер, – выставил он претензии Сонину.
Парень даже рот раскрыл.
– У вас, ментов, оказывается, тоже меж собой грызня. Здорово!
– Заткнись! – рявкнул на него Саморядов. – А то я тебе все зубы пересчитаю.
Сонин встал из-за стола, убрал в карман сигареты и зажигалку.
– Он – твой, – сказал капитан. Саморядов посмотрел на него оторопело.
– Мне он не нужен. Он только три дня, как освободился. И женщин он не убивал.
Парень смекнул, что на него хотят повесить убийства, которых он не совершал, и вскочил с табуретки. Но Саморядов не дал ему и рта раскрыть.
– Сядь! Все равно, гад, сядешь у меня.
Сонин вышел, насмехаясь в душе над куражом полковника.
«Так ему и надо. Слишком самонадеянный. – «Я найду», – вспомнил он его обещания генералу. – Нашел, да не того, кого надо», – думал капитан, направляясь в дежурку.
