его на самом деле не знаю, но на фотографии узнаю, – медленно выдавливаю я.
– Откуда? – бесстрастно продолжает Блэйк.
– Точно не скажу. Встречались где-то.
Она не останавливается:
– Мистера Сквайра нашли сегодня утром в Гайд-парке. Ему было нанесено ножевое ранение в шею, и он бы умер, если б его не обнаружил человек, вышедший на пробежку. У вас есть предположения, как он мог получить это ранение?
– Нет, – отвечаю я.
– Рассечение над глазом, мистер Шют. Откуда оно у вас?
Касаюсь шрама пальцами. Швы гордо выпирают наружу, и я сдерживаюсь, чтобы не почесать.
– Упал, – отвечаю я.
Они знают больше, чем говорят, но в данный момент мне неведомо, что они знают или откуда.
– Упали где? – спрашивает Блэйк, голос у нее ровный и уверенный.
– Я не знаю. Такие, как я, часто падают. Мы падаем, встаем, снова падаем. В Восточном Даличе? Может, Камберуэлле. Не разберешь.
– Ксандер, вы все понимаете. На самом деле вы уже проговорились – полицейскому, который вез вас в больницу, – что упали в Гайд-парке.
Память о том разговоре у меня крайне обрывочная. Возможно, я бы и мог сказать это полицейскому; вероятно, так и сделал, но не помню.
– Значит, так и есть, – отвечаю я, спрятав кулаки под стол.
– Есть ли причина, по которой вы могли об этом не помнить? Это же случилось сегодня, – продолжает Конвэй.
– Сотрясение мозга, – предполагаю я.
– Сотрясение? – переспрашивает Блэйк. – Не амнезия?
– Я забыл. Что еще вам сказать? Я ударился головой. Меня отвезли в больницу. А вы закидываете меня вопросами, что и как было, как я должен все упомнить?
Конвэй ерзает на стуле.
– Если мы исследуем вашу одежду, найдем ли на ней следы крови, принадлежащей жертве?
– Нет, – говорю я и тут же повторяю с большей уверенностью, потому что никакой его крови на мне быть не может: – Не найдете. Проводите ваши тесты и, пожалуйста, отпустите меня.
Мой ответ как будто успокаивает Блэйк, и она многозначительно кивает Конвэю.
– Хорошо, только еще кое-что перед тем, как закончить допрос. Вы сказали, что стали свидетелем убийства, – произносит он.
Что бы его ни мучило, оно рассосалось, как утренняя дымка.
Мой мозг указывает мне молчать, иначе я оговорю себя. Из ничего сошью на себя дело. У них ничего нет. Они даже не знают о той женщине. Они не могут меня приплести. И тут меня осеняет: я-то думал, меня задержали за то, что случилось с ней. Столь простое и глупое заблуждение подвело меня к катастрофической ошибке. Я решил, что она все еще жива, потому что меня арестовали не за убийство. Но теперь вполне может оказаться, что она мертва.
Если ее тело найдут, что тогда? Что, если кто-то меня видел? Что, если я оставил там где-то свои отпечатки? У них теперь, после задержания, есть мои отпечатки, а повсюду на месте преступления будут следы моей крови из раны над глазом. Они пригвоздят меня к стенке. Я знаю, как это работает. Надо что-то сказать. Да и все равно я уже ввязался. Сразу же сообщил им о том, что видел, как напали на женщину, и обратно уже никак не отмотать.
– Да, – говорю я.
И, не успев опомниться, выкладываю им про убийство. Про прихожую с викторианской плиткой, абажуры Тиффани. Шелковый ковер, на котором я лежал. Как вошла пара, и голос у нее был звонкий, как стекло. Как я прятался, пока они пили, а затем спорили. Как она лежала истерзанная на ковре. Как он бежал. Как бежал я.
– Убийство? – вставляет Конвэй в какой-то момент. – В начале допроса вы не упоминали про убийство.
– Нет. Я. Я же думал, что поэтому здесь. Из-за нее. И вы говорили про тяжкий вред здоровью, так что я решил, она еще жива, – лопочу я, спотыкаясь на каждом слове. – И я все еще не уверен. Она может быть жива, вы должны проверить.
– Так, значит, она была мертва? Потом жива, мертва и теперь снова жива? – Конвэй скептически глядит на Блэйк.
– Нет. Я не знаю. Когда я ушел, она выглядела мертвой, но могла быть жива. Вы должны вызвать туда скорую. Сделайте что-нибудь.
– Она выглядела мертвой? – переспрашивает он.
Бросаю на него раздраженный взгляд.
– Тот адрес, который вы назвали, Фарм-стрит? В Мэйфейре? – вмешивается в разговор Блэйк.
– Да, – отвечаю, – 42Б. Черная дверь.
Только когда они останавливают запись, я осознаю, что рыдаю. Слезы беззвучно льются по моему лицу, собираясь в лужицу на столе, капля за каплей, когезия и адгезия. И вдруг я перестаю сопротивляться, меня охватывает скорбь. Блэйк и Конвэй секунду молчат, а затем я слышу скрежет стула по полу – это Конвэй встает.
– Хорошо, мистер Шют, мы продолжим расследовать это нападение. Проверим ваши слова о том, где вы находились во время нанесения травм мистеру Сквайру, и я дам разрешение на проведение судмедэкспертизы в отношении ваших вещей. Пока же вас отпускают под залог на время расследования. Вам нужно сообщить адрес, по которому будете пребывать.
Смотрю на Конвэя.
– Адрес?
– Мы всегда можем оставить вас в следственном изоляторе, если хотите, сэр.
Его глаза уже больше не излучают ни частички того добра, которое я, как мне раньше казалось, в них заметил.
Блэйк бросает на него жесткий взгляд, а затем поворачивается ко мне и мягко уточняет:
– Есть хоть кто-то, у кого вы могли бы остановиться? На время?
Задумываюсь на мгновение – никого.
– Нет, – отвечаю я.
Меня молча отводят в камеру. Когда дверь закрывается, я успеваю выкрикнуть Блэйк:
– Сколько вы меня еще тут продержите?
Задвижка со стуком открывается.
– Мистер Шют, нам нужен адрес. Если вы его не дадите, мы никак не можем быть уверены, что найдем вас, когда вы нам понадобитесь.
Мое сердце ускоряется.
– Вы не имеете права держать меня здесь.
– Не имеем. Все время – нет. Но без адреса мы имеем право задержать вас, пока суд не определит залог. И скажу честно, мистер Шют, без адреса ваши шансы крайне малы.
– Стойте, – в отчаянии взываю я, – а если у меня нет никакого адреса, что, по-вашему, я должен делать?
– Если у вас нет адреса, то что, по-вашему, могу сделать я? – переспрашивает она и закрывает задвижку.
Глава десятая
Четверг
Когда закрываю глаза, эти стены бесшумно надвигаются на меня, грозя раздавить. Но стоит резко открыть глаза, как они вмиг беззвучно возвращаются на место. Их не подловить. И не остановить.
На этот раз, открыв глаза, я их больше не закрою. Воздух здесь затхлый, пахнет средством от насекомых. Вдыхаю, и подкатывает легкая тошнота. Пора отсюда выбираться.
