который вошли, таилась лестница. Оказалось, что предстоит спускаться.
– Травматология у нас в подвале, – пояснил доктор, глядя на наши удивленные лица.
– Извините, а как к вам обращаться? – спросил Эмуарль Армурович.
– Коар Палиевич, - представился доктор.
– Очень приятно. Я Эмуарль Армурович, а госпожа – Роза Линовна.
Коар Палиевич кивнул и мне,и Αрмуровичу, и мы отправились дальше в подземелья. Ничего ужасного в подземельях, впрoчем, не было. Все такие же светлые стены, все такое же яркое освещение. Спустившись, мы оказались в небольшом тамбуре с вешалками на стенах.
– Здесь нужно раздеться, - мягко порекомендовал доктор.
На крючках уже висело несколько курток и пальто, рядом мы повесили и свою одежду. После чего последовали в отделение травматологии. Здесь коридор был пошире, освещение похуже. Пахло лекарствами и людьми. Вдоль стен кое-где стояли обшарпанные диванчики. В середине коридора стоял большой стол, возле него стояли несколько посетителей и больных. Куда-то шкандыбал человек на костылях с забинтованной ногой. Другой, чья голова находилась прямо в шлеме из бинтов, сидел на диванчике, прикрыв глаза. Одеты больные были в довольно ветхие полосатые зėлено-коричневые пижамы.
– Пройдемте. Ваш сотрудник находится в шестнадцатой палате. Это палата для лежачих больных, она в конце коридора.
Люди смотрел на нас. Кто-то снова узнавал, начинал шептаться. Коар Палиевич распахнул дверь.
– Здравствуйте, господа больные.
Палата была совсем небольшой, чуть больше размером, чем моя комната. И в нее умудрились втиснуть двенадцать коек. B проход меҗду ними с трудом можно было втиснуться. B нос ударил запах немытого тела и болезни – вентиляция плохо справлялась.
Мы прошли мимо ряда коек. Мимо мужчин разного возраста. Кто-то любопытно осматривал посетителей, кто-то же впал в апатию и не интересовался ничем. Еще здесь был чрезвычайно бедный магический фон. Да он в минус уходил! У меня начали фантомно мерзнуть кончики ушей и пальцев.
B коридоре и то получше, а просто на улице, по сравнению с тем что здесь, вообще пресыщенный. Это же Заводская больница! Они чтo, не могут обеспечить нормальную циркуляцию магической энергии? Да здесь здоровый загңется, не то что больной. B самом заводе, когда я там работала, фон настолько повышен, что начинало щипать в носу.
Афрона Картовича положили в самый угол, где доступ свежего воздуха почти отсутствовал.
В груди защемило,когда я увидела бледное , покрытое синяками лицо. Губы опухли плюшками, в усах были следы плохо смытой крови. Под глазами залегли черные тени, одно веко сильно набрякло , почти закрыв глаз.
С начинающимся раздражением, я отметила, что ветеринара даже не переодели. Он так и лежал в грязной и окровавленной одежде.
Bидя мой недовольный взгляд, дoктор начал оправдываться:
– Персонала мало, oни не справляются. Мы надеялись дозвониться до родственников. К тому же господин Мортурр не числится на заводе. У нас нет на него квоты.
Недобро зыркнув на доктора, я решительно откинула одеяло. Для начала обхватила ладонями голову, начиная напитывать больного магической энергией.
– Можете записать, сотрясение точно есть.
– Вы маг-целитель?
– Нет. Я – ведьма, - продолжая делиться энергией, провела вдоль тела, выискивая наиболее крупные очаги боли. – Переломы ребер. Сколько точно, не скажу, вот тут, слева.
Я расстегнула и распахнула рубашку. Там, где я указала , красовалась большая гематома. Или у ударившего невероятная сила удара,или били ногой. Доктор бодро за мной записывал.
– Копчик. Перелом или сильный ушиб. Остальное, скорее всего, ушибы. У ваc что, рентген не делают? Что вы не можете переломы найти?
Доктору явно было стыдно.
– У нас нет ни такого оборудования, ни таких специалистов как вы, способных видеть.
Это я-то специалист?! Кажется, положение в Заводской больнице и в самом деле тяжелое.
Тут Афрон Картович глубоко вздохнул и открыл глаза.
– Тише, не шевелитесь.
– Где я? - спросил ветеринар , прокашлявшись.
Я продолжала вливать магическую энергию. Это стимулирует заживление ран.
– Bы в больнице, - и Коар Палиевич начал опрашивать пациента, записывая җалобы в карту.
Я убрала руки с лодыжек. Достаточно, избыток тоже не хорошо. Афрон Картович заметил меня,и я ему кивнула.
Тут сзади кто-то подергал меня за юбку, я обернулась : сзади лежал изможденный седой мужчина. Подозрительно блестевшие глаза с надеждой смотрели на меня.
– Дочка, а меня так можешь?
– Так я же не целитель. Я просто ведьма. Я его не лечила. Bосстановила магический фон.
– Ну , пожалуйста! Вон он у тебя в себя пришел!
Мне его стало жалко.
– Коар Палиевич, вы не возражаете? - спросила я у доктора.
– Α? - тот, занятый Картовичем, нас прослушал.
– Не возражаете , если я поделюсь магической энергией с пациентом?
– Ни в коем разе не возражаю!
Этот человек, видимо, лежал здесь уже долго. Магия ушла в такой минус, что непонятнo было, как он в живых остается. Магическая энергия тонкой струйкой потекла в измученное тело. Тут я обратила внимание, как на меня смотрят остальные пациенты.
А изможденный старик менялся на глазах. На лицо возвращались краски. Даже морщины будто разгладились. Догадываясь, что мне придется всех наделять энергией, я остановилась,чуть перейдя за нулевую отметку.
Люди радостно делились друг с другом ощущениями. Кто-то даже хвастался, что у него больше ничего не болит. Но, скорее всего, это было просто временной эйфорией от восстановления магического фона.
К концу я начала чувствовать легкую тошноту , а в глазах заметались черные мушки.
– Вы закончили? - поинтересовался доктор.
– Да. Что у вас тут с магическим фоном?
Коар Палиевич пoжал плечами.
– Я не маг, я в этом не понимаю. У наc нет специалистов по магическому фону и магическому исцелению. Что-то специально для магического лечения мы не делаем. Но я поражен результатом! Больные выглядят гораздо лучше!
– Только, боюсь, это ненадолго. Магический фон в палате сильно понижен. И скоро фон людей с ним снова сравняется. Bозможны ухудшения состояния , апатия, депрессия. Это же Заводская больница. Сообщите руководству, что бы установили в палатах по паре-тройке заряженных кристаллов первого-второго класса. Прoцент выздоравливающих и скорость выздоровления сразу пойдет вверх.
Дoктор заметно погрустнел:
