старыми! И получается, как в том анекдоте про Ленина: «Ну бородку, я пожалуй и сбрею, а вот идейки, куда девать прикажете?»
И вообще, хрен с той любовью! Хороший секс через пару лет я себе точно с кем-то обеспечу! Уверена. Да и мужики здесь довольно симпатичные.
Но годы без секса..?! А еще и повторное лишение девственности?? Кошмаааар…
Так. Стоп.
О чем я вообще думаю?! Вот дура, нашла время для фантазий…
— Каисса Зои, я могу войти? Это Фабрис! — за дверью раздался звонкий мальчишеский голос.
Мой спаситель!
Почувствовав облегчение, машинально кивнула в ответ, хотя и знала, что мальчик не может видеть то, что происходит в комнате.
Вовремя же меня отвлекли от ненужных сейчас размышлений.
— Входи!
С того самого дня, когда я имела удовольствие воспользоваться лопатой… во имя справедливости, мы с Фабрисом не виделись. Еду приносили Рита или «маменька», и на вопросы о мальчике почему-то отмахивались.
— Как ты себя чувствуешь, Фабрис?
Я с беспокойством прошлась по его худосочной фигуре снизу вверх и… чуть не захлебнулась от взгляда, которым меня одарил маленький служка.
Испуг. Восторг. Обожание. Такими глазами собаки смотрят на своих любимых хозяев в ожидании похвалы, ласки или вкусняшек. Бедный ребенок… О нем что, никогда не заботились?
— Тебе помогли? Тебе лучше? Фабриии-ис! Ты меня слышишь??
— А? — мальчик встрепенулся и неловко помялся на пороге.
— Да входи же! Я сесть хочу!
Не хватало еще при открытых дверях общаться. И вообще, появилась у меня к пареньку парочка вопросов…
— Да-да, конечно, каисса!
Мальчик юркой змейкой проскользнул в комнату.
— Присаживайся!
Я кивнула на один из стульев. На второй взгромоздилась сама, аккуратно расправив на тощих коленках дурацкую сиреневую юбку. Как и все идиотские наряды, тоже с рюшами и подъюбником из местного фатина.
Мальчик нехотя расположился напротив. Сел на краешек стула. Целомудренно опустил глаза, бледные ладошки неловко пристроил на острых коленках и, сжав губы, замер.
Я кашлянула. Реакция на соседнем стуле — нулевая.
— Бог любит троицу, — пробормотала про себя и задала вопрос в третий раз. — Как твои синяки и ушибы? Как ты себя чувствуешь?
Мальчик вздрогнул.
Может, он тугодум? Хотя, не похож…
— Вам действительно интересно, как я себя чувствую? — тихо, не поднимая глаз, спросил Фабрис.
И я увидела, как дрожат его худые ручонки. Как нервно переплелись тонкие пальцы с обкусанными ногтями и вдымается грудная клетка. Как судорожно дернулась тонкая шея.
Черт…
— Конечно, Фабрис! — ответила, как можно мягче и, дотянувшись до мальчика, неловко дотронулась до худенького плеча. Парнишка в испуге отпрянул. И я вместе с ним. — Ой, я сделала тебе больно? Прости-прости! Я не хотела!
— Это Вы меня простите, каисса! — мальчик резво вскочил со стула, сидя на котором, явно чувствовал себя неуютно. Нервно потеребил свою холщовую серую курточку, шмыгнул носом и вскинул на меня огромные голубые глазища. Бездонныыы-е! — Я уже намного лучше! Благодаря виру Атону!
— А это еще кто такой? — не подумав, брякнула я, завороженная цветом его глаз. В прошлый раз мне было не до этого. И, к счастью, мой ляп о непонятном вире остался незамеченным.
— Так это же Маг Жизни! И он здесь служит!
— Здесь, это..?
— У Вас в доме, каисса!
Так вот, значит, как зовут товарища, который скормил мне вонючую бурду! Вир Атон… Вир Атон… Запомним. Вир Сидо, секретарь Армин, Вир Атон… Что-то многовато врачевателей на одну маленькую меня. И чего они все так со мной носятся?
— Фабрис, ты прости меня… — при этих словах голубые глаза мальчика удивленно захлопали, — но после прохождения Лабиринта у меня проблемы с памятью… И мне нужна твоя помощь…
Я смущенно потупилась. Можно еще капельку ужаса добавить. Щепотку надежды. И приправить робкой улыбкой.
Всё, пацан поплыл.
— Моя?? Моя помощь? Я могу Вам чем-то помочь??!
И стрельнул взглядом в сторону огромного блюда с фруктами.
— Угощайся! — засуетилась я. И чего греха таить, решила мальчика задобрить. — Бери, что хочешь!
— Спасибо.
Фабрис долго приглядывался, давая мне возможность собраться с мыслями, и в итоге взял один местный персик. Самый маленький фрукт, который лежал на блюде. С подбитым бочком.
У меня защемило сердце.
— Понимаешь, хоть мне и сказали, что память восстановится… если честно, я вообще не понимаю, почему она пропала… но мне очень напряжно не помнить элементарные вещи, а спрашивать у взрослых стыдно.
— Нап… напреа… напреяшно — это что? — мальчик даже остановился жевать.
И тут я чуть не стукнула себя по лбу. Странно, что сленговое слово перекочевало в местную речь.
— Тяжело, Фабрис. Тяжело не помнить… — вздохнула, морда кирпичом. Подумаешь, оговорилась перед пацаном. — Да ты садись! Не могу разговаривать, когда ты стоишь передо мной.
— Простите. Конечно, я помогу, чем смогу! Это мой долг!
— Долг… — скривилась я, — хотелось бы по доброй воле… А знаешь что, расскажи-ка вначале о себе? Представляешь, из моей головы всё, кроме твоего имени вылетело! — я попыталась весело рассмеяться, но поймав напряженный взгляд подростка, приняла нейтральный вид.
— Я думаю, что кроме имени, Вы ничего и не знали…
— Правда? — я все-таки засмеялась. Жалко и неискренне. — Так всегда можно исправить ситуацию! Я честно ничего не помню. Ты даже не представляешь, насколько это отвратительно состояние… Жуть! Да я после прохождения Лабиринта и отца-то не узнала. И даже, — тут я заговорщически подмигнула, — не могла вспомнить, как попасть в ванную комнату!
Мальчик в ужасе приоткрыл рот, и я испустила грустный вздох.
— Так хочется поскорее вернуть память… Но если со мной никто не будет делиться информацией, я буду долго все вспоминать. А так, когда напоминают о разных вещах, то и процесс идет быстрее. Ну, так что? Поможешь?
Ну, давай же, Фабрис! Ты же добрый мальчик, я это чувствую. Неужели твое сердечко не дрогнет, глядя на страдания твоей маленькой хозяйки?
Черт! Мне срочно нужен кто-то, кто будет отвечать на мои глупые вопросы и не будет им удивляться… Ну же, Фабрис! Я уверена, мы с тобой подружимся! Я буду твоим другом и никогда не дам тебя в обиду! Да я приобрету личную лопату! Нет, две! Я умею дружить! И всегда умела!
Все это, естественно, я не говорила вслух, но, видимо, мое лицо было настолько красноречивым, что мальчик медленно кивнул. Соглашаясь мне помочь.
Ты ж, мой хороший! Так бы и расцеловала! Но боюсь, это будет неуместно.
— Я не знаю своей фамилии, — понурив голову, начал свой рассказ Фабрис. — И родителей своих я не знаю…
Я ободряюще похлопала мальчика по плечу. Во второй раз парнишка уже стойко перенес прикосновение и, воодушевившись, продолжил.
