в полном ее составе, а позади них плелись бабы, завывали и отправляли в добрый путь своих сыновей и внучат. В толпе Анаис взглядом поймала Роггвера, восседающего на рыжей молодой выносливой лошади, у ног которого прислонила повязанную синей косынкой голову зрелая женщина слегка в теле. Рогги весьма неловко, но нежно и ласково поглаживал ее по голове. Прощание было недолгим: дружина не медлила, быстро собралась, села по коням и уехала защищать свои земли от врагов.
Таким образом Анаис снова покинули двое близких ей мужчин, оставив ее наедине со своими мыслями, переживаниями и страхами…
* * *
Тем не менее Анаис, оставившая тщетные попытки уснуть снова, встала раньше, чем петухи успели заорать, надела теплый зимний тулуп и пошла тренироваться. Конечно, в гололедицу и в хоть и не глубокий, но все же снег ни о каких пробежках и упражнениях, и речи быть не могло — она могла запросто поскользнуться и упасть, обеспечив тем самым себе освобождение от всяких тренировок. Но Анаис должна была отрабатывать движения, а потому она собралась в лес «драться» с деревьями, раз потенциальный оппонент уехал на войну. Однако, когда она вышла из дома, то поняла, что палки всегда находились лично в пользовании у Рогги, а потому их надо было как-то выудить из его хижины. Ей повезло: у северных ворот, понурив голову, вдаль смотрела та самая зрелая женщина в синей косынке, которую так ласково гладил Роггвер на прощание.
— Простите-извините, — пролепетала Анаис ей. — Вы мать Рогги?
— Ох-ох, — женщина слегка так испугалась от неожиданности, что ее необъятная грудь вздымилась, отчего Анаис покраснела от стыда. Однако женщина вмиг повеселела и охотно вступила в диалог. — А ты, должно быть, Анечка? Рогги много о тебе рассказывал.
— Анаис. Он о Вас тоже много рассказывал, — воодушевилась Анаис.
— Прости мне мое невежество, я баба простая, деревенская, заморских имен не ведаю. Можно я буду тебя просто называть Анечкой?
— Да, пожалуйста! Я уже привыкла, — смущенно улыбнулась Анаис в ответ.
— И что же он тебе такого обо мне рассказывал?
— Что он Вас очень нежно любит! И что кроме Вас у него больше никого нет.
— И в самом деле? Так и сказал? — потерянно переспросила мать Рогги и вновь посмотрела куда-то вдаль.
— Да, именно так и сказал, — неуверенно подтвердила Анаис, не понимая реакции матери на сказанное ею.
— Знаешь, Анаис, пойдем ко мне домой, уважь мать ушедшего на войну богатыря, я тебя квасом отменным угощу. У всех в деревне слюни текут от моего рецепта, — развеселилась женщина и поманила рукой.
— Ну давайте! — добродушно согласилась Анаис.
* * *
Женщина оказалась права: квас был действительно чудесным. В нем удивительным образом сочетались хлебный, хмельной и даже мятный вкусы! Он действовал на Анаис бодряще и успокаивающе одновременно. Квас разбудил в ней уверенность в себе, придал жизненных сил. Ей хотелось пить этот чудодейственный напиток еще и еще…
— Ну как тебе? — женщина прекратила наводить суету в доме и присела напротив Анаис, выжидающе на нее посмотрев при этом.
— Мммммм, — она закрыла глаза и вдохнула аромат кваса еще раз. — Я никогда такого не пила! Это чудно!
— Пей-пей, дочка, у меня еще есть, — взбодрилась женщина и зарделась от такой похвалы. — Сыночка наказал готовить кваса после того, как ко мне приходил сосед, Ермолка. Он наш знахарь местный, всякие там премудрости знает, знал и как мою хворь лечить. А я затем научилась у ныне покойной бабки Томилы этому рецепту. Когда-то к ней ходили толпами за квасом, теперь ко мне. Память поколений!
— А что Рогги говорил про меня? — осторожно спросила Анаис.
— Ох-ох! Многое говорил. Всего не упомнить. Он рассказывал, что учит тебя чему-то и что ты очень способная и мудрая ученица. Я сначала насторожилась, испугалась, что какая-то девка захомутала моего парня, — с этими словами женщина рассмеялась так, что ее груди весело подпрыгнули. — Но, оказалось, что я зря опасалась. Молодцу моему уже под шестнадцать годков, он совсем возмужал. Жениться надобно. Но девки здешние мне совсем не нравятся, честно скажу. Нет, я совсем не ханжа какая-то, но просто слушаю краем уха, что они говорят и как говорят. Сядут на шею моему парню и загубят бедного; кто за его дурной головушкой присмотрит после моей смерти?!
— Не говорите так, пожалуйста!
— Чую, недолго мне осталось землю топтать, — женщина уставилась в окно. — Эх, недурная ты девчонка, хорошая, сразу видно. Была б ты годика на два постарше, да, может быть, и сумела бы образумить моего недотепу… Да, все это лишь слова, а искать невестку все равно придется! А то совсем расхвораюсь и не успею даже посмотреть в глаза той, кто ему достанется.
— Не говорите глупостей, Вы еще долго будете жить! — запротестовала девочка. — А насчет невестки — может, он, когда придет время, сам отыщет себе избранницу…
— Дак подходит уже его время-то! — запричитала мать Рогги и подлила Анаис квасу. — А он таскается на каждую войнушку, как будто это вернет его отца покойного, прости Зрящий! Вот говорит, что любит меня, а сам бежит быстрее всех на смерть, ни о чем больше не думает, дурак… Говорю же, девицу ему надо, которая бы его спустила с небес на землю, родила детишек, охраняла семью…
— Отца он тоже любил все-таки, — осторожно ответила Анаис.
— Да, очень. Так убивался. Хотя он так бил моего Рогги, как в последний раз. Я не могла себе такого позволить, рука совсем не поднималась!
— А у Вас разве больше не было детей?
— Были, конечно, — печально улыбнулась женщина. — До Рогги у меня были двое сыновей. Отец забрал их на войну, и там они погибли. После этого с Рогги он стал более строг в науке и потому бил за каждый неверный шаг. Были еще трое детишек: две дочки умерли в младенчестве от хвори какой-то, и сынишка умер еще в утробе. Больше у меня не было детей, не смогла, так горевала. Сейчас я понимаю, что раз Зрящий так решил, так тому и быть. Значит, так надо.
Анаис слушала, уставившись в чарку с квасом, и не верила своим ушам — такой тяжелой казалась ей судьба этой милой женщины в синем платочке.
— Я…я не знала об этом, — запинаясь, произнесла Анаис. — Сочувствую Вам! Такая печальная история!
— Да ладно тебе, — отмахнулась женщина. — У меня хорошая жизнь, здоровый и сильный сын, парень на выданье хоть куда, лучший из лучших в дружине. Я очень им горжусь, но и очень сильно волнуюсь. Он превосходит своего отца по силе и
