Книга Разъяренный - Кэти Эванс

А Кайл больше не смотрит на меня. Он смотрит на Маккенну.

На Маккенну, который уже успел выпрыгнуть из автобуса и теперь приближается к нам, — на рок-звезду, всего из себя такого шикарного, с сексуальной стрижкой «ёжик», в тёмных очках и с насмешливой улыбкой.

— Ах, а вот и наша почётная гостья! — лучезарно улыбается Лайонел, направляясь в мою сторону, но его отвлекает кто-то из технических работников.

Маккенна не оказывает нам такого радушного приёма. Руки, которыми, как я мечтала, он должен был обнимать меня до конца жизни, Маккенна скрещивает на широкой груди, и я замечаю, как он хмурит брови, когда снимает солнечные очки, цепляет их за вырез футболки и устремляет свои серебристые волчьи глаза на Кайла. Маккенна бросает на меня быстрый незаинтересованный взгляд, но затем, чёрт возьми, ему требуется гораздо больше времени, чтобы осмотреть Кайла. По моим нервам скользит холодная сталь. Тот факт, что он рок-звезда и потрясающе сексуален, не спасает — и не спасёт — его от моего ада.

— Пандора! — кричит кто-то, и камера нацеливается в мою сторону.

При упоминании моего имени Маккенна поворачивает ко мне голову — и я не готова к тому, что вижу в его глубоких, потрясающих глазах, тёмных и ждущих, или к глубокой, интенсивной вспышке жара, которую они вызывают у меня в животе. На один миг мы встречаемся взглядами, а в следующую секунду он поворачивается к оператору, тянется рукой к камере и сдвигает её так, чтобы объектив был направлен в сторону. Затем подходит и окидывает Кайла с ног до головы ледяным взглядом.

— Маккенна Джонс, — говорит он, протягивая руку.

Кайл смотрит на него, но с жаром вулкана в глазах.

— Кайл Ингрэм. Мужик, я твой большой фанат!

— Рад слышать, — кивает Маккенна.

Почему мой друг должен заискивать перед человеком, которого я ненавижу? Ну почему? Я стону и поднимаю сумку, Маккенна наблюдает за моей борьбой всё с той же насмешливой улыбкой, но его глаза теперь насмехаются надо мной ещё сильнее. И вы думаете, он предлагает помощь? Или совершает поступок, хоть отдалённо напоминающий поступок джентльмена? Как это сделал мой друг? Нет, чёрт возьми. Хочу ли я, чтобы он посмел даже прикоснуться к моей сумке? Нет, чёрт возьми.

Хрен с ним.

Покачивая бёдрами, направляюсь к Лайонелу и с удовольствием убеждаюсь, что мои сапоги на асфальте издают дополнительный хруст. Меня останавливают близнецы-Викинги и оба набрасываются с неожиданным восторгом. Затем с любопытством смотрят на Маккенну, и происходит невозможное. Они выглядят ещё более довольными.

— Пандора, — приветствует меня один из них.

— Пандора, — вторит другой.

— Правильно, ребята, это моё имя, но не надо его лишний раз трепать, — говорю я.

— Ладно, заканчивайте уже. Вы двое, — Лайонел указывает на Маккенну и меня, — поедете в том автобусе. Там больше всего встроенных камер.

— Я, блядь, не могу в это поверить, — рычит Маккенна, качая головой.

Ну, у девушек тоже есть яйца, поэтому, взяв себя в руки, шагаю к автобусу. Он всё время чем-то недоволен? Отлично. Мне платят за то, чтобы я надавала ему пару пинков. Чёрт, может быть, один из них он получит моим сапогом по яйцам. Правильно делает, что боится.

— Спасибо, Лайонел, — говорю я с неожиданно тёплой улыбкой.

Маккенна ошарашенно смотрит на меня, как будто не помнит, что я умею улыбаться.

— Да, спасибо, мужик. С твоей помощью моя жизнь устроена, — внезапно меняет тактику Маккенна и тоже бросается к автобусу. Становится у двери и вытягивает руку. Невозможно не заметить жгуты мышц под бронзовой кожей, и я ненавижу то, что моё тело на него реагирует определённым образом.

— Дамы вперёд, — объявляет он с ухмылкой.

Ему идёт эта ухмылка, и она увлажняет мои трусики, что мне не нравится.

— Дамы вперёд? Тогда, может быть, тебе стоит войти первым, — отвечаю я, махнув рукой внутрь автобуса.

Его ухмылка всё ещё остаётся на лице, но теперь в ней вызов, который предупреждает: «Если ты решила поиграть, то я тоже в игре, и я выиграю».

— Какая очаровательная, милая девушка, — говорит он; перевод: ненавистная чёртова сука. — Сколько тебе лет, дорогая? Восемь?

— Ты такой забавный. Уже готов начать собственное комедийное шоу?

Я заскакиваю в автобус, здороваюсь с водителем и слегка офигеваю, когда вижу, как эти ребята путешествуют. Роскошь на колёсах. Это дерьмо больше, чем вся моя квартира. Рядом с гостиной находится небольшая кухня, а в дальнем конце, через открытую дверь, я вижу большую кровать.

— Как думаешь, мы сможем продержаться, — Маккенна смотрит на свой сотовый, — шесть часов без кровопролития?

Я падаю на диван.

— Посижу пока здесь, подпилю и отполирую ногти, на всякий случай.

— Ты имеешь в виду когти, — поправляет он.

Я растягиваю ноги в сапогах и восхищаюсь, какие у них длинные каблуки, какие гладкие и стильные.

— Зачем полировать когти? Забыла свою метлу и ступу?

— А ты забыл свои яйца? — огрызаюсь в ответ, поднимаю голову и замечаю, что он всё ещё стоит, скрестив руки на широкой груди. — Тебя припугнули и вынудили согласиться, чтобы я поучаствовала в киносъёмках? Это потому что у тебя яйца не такие большие?

Маккенна хмыкает, мягко, тихо и несправедливо сексуально, осматривает автобус, его взгляд останавливается на какой-то точке на потолке.

Когда автобус трогается, я киваю на двери.

— Последний шанс. Если ты ищешь выход, то вот она дверь.

Он не улыбается, как я ожидала.

— Фанатки в туре могут вести себя очень агрессивно, Пандора, — грубо предупреждает он, всё ещё осматривая салон автобуса. — Я тебе не враг — я единственный, кто сможет тебя здесь прикрыть. Помни об этом, когда в один прекрасный день они начнут над тобой издеваться. Тебе здесь не место. Этого не должно было случиться. — Прищурив глаза, он смотрит через моё плечо. — Всего здесь должно быть как минимум шесть камер, — бормочет он.

— И ты хочешь отключить камеры, чтобы не было доказательств того, что это ты меня убил?

— Нет ничего плохого в том, чтобы убедиться, что увидят только то, что мы позволим им видеть.

— Кого это волнует? Это же большое шоу, так что можешь и дальше продолжать набивать свои карманы бабками.

— Кстати, о том, чьи карманы сегодня полны? — Он некоторое время жуёт пластинку жвачки, потом вынимает её изо рта, тянет вверх свои длинные мускулистые руки и заклеивает маленьким кусочком глазок одной из камер. — Сколько он тебе предложил?

— Разве это имеет значение?

— Так сколько денег он тебе предложил?

— Какая разница? Всё дело в том, что, по-твоему, я