виду дореформенный русский алфавит.
[6] В отличие от прочих экономических и биржевых кризисов, упоминаемых в цикле «Американец», таких как биржевой кризис 1894−95 годов, кризис 1901–1903 года, обвал на биржах 1914 года, связанный с началом Мировой войны, и кризис начала двадцатых, оставивших свой след в истории, этот кризис авторы просто «вычислили». Ну не могло не произойти очередного кризиса между началом «нулевых» и 1914 годом!
[7] В реальной истории это произошло только в 1910 году, но авторы считают, что в сложившихся обстоятельствах Эдисон вложит в разработку больше средств и добьётся успеха быстрее.
[8] В реальной истории компания General Electric освоила эту технологию лишь в 1910 году. Но авторы считают, что в альтернативном варианте опыты будут начаты раньше хотя бы на пару-тройку лет, а потому и результат тоже будет раньше. Правда, всего на год-полтора, т. к. там требовалась комбинация — «общий уровень развития металлургии» + «уровень развития оборудования» (в т.ч. — лабораторного) + «особый человек».
Глава 5
Из мемуаров Воронцова-Американца
"… Но с Петром Аркадьевичем мы всё чаще сталкивались лбами. Например, он начал-таки выкупать у нас железные дороги и Беломоро-Балтийский канал. И даже по ценам выше себестоимости, что, впрочем, было вполне в здешних традициях. Вот только денег на это в бюджете не было. Поэтому живых денег мы, считай, не получали. Всё, что нам платили в качестве выкупа, мы в добровольно-принудительном порядке вкладывали в приобретение облигаций государственного займа. Под довольно-таки невысокие для России пять с половиной процентов годовых. При этом деньги за перевозки с нас они начинали брать уже сейчас. И сумма эта превышала капающие проценты почти втрое.
А взять его русификацию Финляндии и Царства Польского? Нет, дело понятное и нужное! Слишком уж много прав себе финны с поляками нахапали — и парламент свой, и деньги собственные, и сами они на территории Империи имели все права. А вот русские и прочие подданные на их земле в правах поражались! Разумеется, с этим надо было что-то делать, и я Столыпина понимал. Вот только зачем было при этом трогать мои проекты со шведами⁈ А ведь досталось им крепко! Типа, мы ведём не дефинляндизацию, а русификацию Финляндии. И нечего сюда шведам ездить! Спорили мы тогда много, но я почти ничего не добился.
И разумеется, ему постоянно не хватало денег! Вот и вводил он разные налоги. То «водный налог» на ГЭС, то акциз на бензин, то пошлина за экспорт цветных металлов. Казалось бы, ещё дюжину лет многие бы рассмеялись, услышав об этом. Россия все цветные металлы импортировала. Даже свинец. Не говоря уже про медь, никель, алюминий и хром. И даже марганец с Чиатурского и Никопольского месторождений вывозили в виде рудного концентрата, а не в виде ферромарганца. Нашлись люди, раскрутили всё это так, что теперь не только руды добываем, но и закрываем все потребности страны. И даже на экспорт остаётся. Ну и дайте им работать, отбить вложения, развиваться… Нет, платите пошлину! Государству нужны деньги! Опять же, он требовал от нас участия в займах, кредитования переселенцев… Короче, ему были нужны деньги, деньги и ещё раз деньги!
До поры до времени меня всё устраивало. Он брал деньги, но его же программы приносили нам дополнительный рост продаж всего — банковских услуг, страховок, электроэнергии, удобрений, угля, мазута, тракторов, грузовиков, моторов, моторных топлива для двигателей внутреннего сгорания, стали и механизмов, меди и алюминия, продуктов, полученных от заёмщиков в погашение, стройматериалов и доходных домов… Опять же — одежды и обуви, произведённой предприятиями-партнёрами. И всё это давало денег даже чуть больше, пусть и с некоторой отсрочкой. Да к тому же, повторюсь, я надеялся, что это снижает вероятность революции и гражданской войны.
Также он полностью поддерживал меня в области внедрения всеобщего образования. Не только он, конечно же! Удалось подключить и Сандро с Ксенией, и даже Воронцовых-Дашковых, после того, как объяснил им, в чём тут интерес управляемого ими Кавказа. Ну и партия прогрессистов поддержала. И партия кадетов. Все вместе мы добились того, чтобы уже в конце мая 1909 года, всего после шестнадцати месяцев изучения и правок, Законопроект передали в Думу для рассмотрения. Для такого проекта скорость почти рекордная!
Потому я и терпел, что пользы от него было больше.
Но отбирать у нас железные дороги и Канал, не давая взамен ничего, было уже перебором! Тут я даже зубами заскрипел, как услышал!
И в довершение всего ещё и конфликт из-за китайцев. Столыпин не просто возражал против приезда в Россию даже близких родственников или жён уже принявших российское подданство китайцев, он и дела уже имеющихся приказал пересматривать! Дескать, не все они христианами были, и уж тем более не все — православными!
Ну да, это так и было! Но теперь-то они все в православную церковь ходят! И мне, между прочим, работников как не хватало, так и не хватает! Хотя бы для того, чтобы так нужные ему деньги продолжали появляться!
Вот и пришлось провернуть несколько проектов, чтобы пополнить денежные ручейки. В том числе — перенять одно решение из будущего…'
Торнио, Финляндия, филиал Холдинга, 4 июня (17 июня) 1909 года, четверг
— Так зачем вы привезли меня сюда, господин Воронцов?
— Немного терпения, уважаемый господин Сунь Чжуншань! Мы уже приехали, теперь осталось только подняться в кабинет, и вы всё увидите своими глазами.
Надо сказать, двенадцатиэтажная игла конторы впечатляла и сама по себе. Хоть ей и далеко до Беломорского тучереза по высоте, а по общему объёму помещений уступает раз в двадцать, но на фоне окрестных малоэтажек смотрелась подавляюще.
Так, собственно, и задумывалось! И финны, населяющие Торнио, и шведы, живущие совсем рядом, но уже по ту сторону границы, должны иметь зримый символ наступивших перемен. И не просто металлургические заводы, возникшие по обе стороны границы, не просто обилие русских и китайцев на улицах, которое, пусть и с трудом, но удалось продавить, а вот такой вот убедительный символ! Все процветание здесь возникло благодаря Воронцовым!
Кабинет на последнем этаже был особым. Огромные панорамные окна вокруг всего здания. Эдакая смотровая площадка, пусть и не общедоступная. Если честно, её оборудовали для одного-единственного человека. Для вот этого самого китайца! Революционера, репортёра и создателя газеты «Чжунго жибао», что переводилось просто и незатейливо — «Китайская газета».
Человека, на которого мне год назад принесли досье. Или, как тут называли, памятную папку. Нет, знакомы мы с ним были давно, и
