class="p1">— Что ещё осталось? Выпороть? Так поздно уже… упустили вы меня, я уже… уже в алкашку и шалаву превратилась. У таких святых и безупречных людей вырос такой урод.
— Ты ещё и огрызаться смеешь, бестыжая! Бог отвел твою мать от такого…
— Хватит! — уже рыдая прокричала я.
Да так прокричала, что на шум прибежала секретарша, но главный врач ее быстро выпроводила.
— В общем так! Ты заканчиваешь работу по всем заданиям Светланы Михайловны и это не обсуждается! Пока всё не сделаешь, из клиники не ногой, а как всё переделаешь, уходи и не возвращайся. Таких помощничков нам не надо.
Я развернулась к выходу и вдогонку услышала.
— К Максиму не ходи. Узнаю, что пойдешь к нему — сильно пожалеешь.
Я не помнила как оказалась на первом этаже и сразу зашла в туалет. Посмотрев в зеркало, я ахнула. По всей поверхности щеки растянулся продолговатый фиолетово-пурпурный синяк. Намочив сухое полотенце холодной водой, я приложила его к синяку, но боли не ощутила. Кожа синяка словно онемела, но не болела. Можно было замазать эту рану тоналкой, но я не стала это делать. В моем сердце зияла рана гораздо больших размеров и ее уж точно не чем не замажешь. А жаль.
К обеду, моё внутреннее состояние достигло бешеного накала, я боялась, что просто не смогу себя сдержать. Пока я возилась с бумагами, только ленивый не пришел на меня взглянуть. Конечно в открытую никто не приходил, всегда был «повод» или «причина», но я то понимала, что ходят они именно по мою душу. Наверняка уже все и обо всём знали.
В глаза мне никто ничего не говорил, но сколько было эмоций в их взгляде… Кто-то смотрел с осуждением, кто-то с «тщательно скрываемой» ехидной усмешкой, кто-то с любопытством, а кто-то с такой радостью и весельем, что я уже не сдерживалась и слала их на хер.
Вот люди! Как стервятники налетели на свежее мясо. Наверное уже представляют в своих головах, как меня распнут за такое поведение. Прям безгрешные праведники собрались.
Я старалась как могла не обращать на это внимание, но к обеду поняла, что если не уйду, хоть ненадолго с поста, то точно устрою скандал. А в моем положение — это почти самоубийство. Бумажных дел было еще очень много, а значит сидеть мне здесь довольно долго. Следовательно нужно сделать перерыв.
Я вышла из-за стола и огляделась. Время обеденное, поэтому всех как ветром сдуло. Мне обед не предлагали, да и после ночной дегустации кушать совсем не хотелось, поэтому решила пройтись.
Сама не знаю, как так получилось, но ноги привели меня именно к десятой палате.
— Зайду чтобы попрощаться — не переставая шептала я себе по нос, когда тихо стучала в дверь.
Ответом была тишина. Мне конечно стоило развернуться и уйти, но я и тут не сдержалась — медленно приоткрыла дверь и вошла в палату к Максиму.
Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что в палате никого нет. Удивление быстро сменилось страхом — а вдруг его из-за меня переселили?
Я выглянула во двор — никого. Дверь в туалет и ванную комнату была приоткрыта и там тоже было пусто. Приоткрыв двери вещевого шкафа, я облегченно выдохнула: вещей там было немного, но они были, а это значит, что его не переселили.
Я взглянула на больничный браслет — с ним явно ничего не произошло, иначе бы его сигнал тут же появился на моем дисплее. Может ушел на процедуры?
Я огляделась — в палате был образцовый порядок, только на спинке кровати висела рубашка молодого человека. Взяв её в руки, я прижалась к ней лицом и вдохнула запах Максима. Это были не передаваемые ощущения. Сердце в миг ускорило ритм, разнося по телу огненные потоки желания. Я только от одного запаха получала такое дикое удовольствие, что низ живота вмиг раскалился до бешеных температур и между ног стало горячо.
Я похоже превращаюсь в озабоченную до секса самку. Может права была т. Валя?
Но эти мысли были тут же отброшены — запах Максима уже овладел мной практически полностью. Привалившись к стене, я стала водить губами по ткани рубашки. Я старалась наполнить себя его ароматом без остатка. Между ног я чувствовала пульсацию, кожа горела…
Подчиняясь каким-то животным инстинктам, я задрала халат и стала ласкать себя между ног рукавом его рубашки. Трусики вмиг стали мокрыми, а пульсация всё усиливалась. Я прикрыла веки и стала тихонько постанывать. В голове тут же всплыл образ Максима и ощущения стали острее и желаннее. Я стала сильнее растирать самое чувствительное место, стараясь при этом не упустить его запах.
И вдруг я услышала какой-то шорох и неохотно открыла глаза. Прямо передо мной стоял Максим и жадно разглядывал то, что я проделывала с его рубашкой.
Глава 21
Максим смотрел и молчал.
Темный взгляд жадно блуждал по моему телу, при этом его губы были слегка искривлены, словно от боли. Да и в целом молодой человек был очень бледен, а по его щекам ходили желваки.
Я замерла… Мне было одновременно и стыдно, и дико приятно, что он с таким жаром оглядывает мое тело. Я уже готова была продолжить свое занятие… пусть смотрит, может понравится, но…
Но он неожиданно отвернулся и молча прошел вглубь палаты. Когда через полминуты он повернулся в мою сторону, в его глазах было столько осуждения, а главное из них исчез жар, а его место занял отрезвляющий холод.
Внутренне готовясь к очередной порции нотаций, я неохотно выпустила его рубашку из рук, но халат не торопилась опускать. Пусть посмотрит от чего отказывается. Наконец не увидев в его глазах былого интереса, я быстро опустила полы халата.
Максим продолжал молчать, а мне становилось всё гаже и гаже. Когда же я заметила в его глазах брезгливость, меня прорвало.
— Что смотришь так? Не нравится моё… занятие… а? — гневно прошипела я Максиму, — такие все правильные и хорошие прям тошнит от вас. То, чем я тут занималась… это… это…
У меня перехватило дыхание и я не сразу смогла закончить предложение. Хватала губами воздух и пыталась подобрать нужные слова.
Наконец через минуту я выдохнула.
— Я хочу тебя… поэтому вышло всё именно так… а хотя знаешь… Думай, что хочешь. И пусть в ваших глазах я выгляжу шлюхой и пьяницей, мне на это плевать! Я так чувствую, понимаешь? Чувствую! Я может впервые за двадцать лет искренне
