раз.
– Ты чего?
Инга снова попятилась, споткнулась, на этот раз не смогла удержать равновесие, задницей села на холодные камни, а бедрами на теплый ватник. Она инстинктивно передвинула задницу на бушлат, задрав юбку. Митя шагнул к ней навстречу, поставив пятку между коленями, носок ботинка оказался под юбкой. Отодвинуться он ей не дал, взял за шею, с силой наклонил голову.
– Это я твою сестру убил! – тихо, ей на ухо сказал он.
Инга заскулила как дворняжка, запертая в будке.
– И тебя должен был убить!.. Но убил Гайтарова!.. И тебя убью! Если не дашь!
– Э-э… – в полном смятении проблеяла Инга.
Не хотел Митя ее убивать. Хотел холить ее и лелеять, оберегая от всяческих бед. Инга пробудила в нем давно забытую потребность заботиться о ком-то. Он до сих пор находился в состоянии сильнейшего душевного подъема, которое вызвало в нем убийство Гайтарова. Ведь он убивал не из удовольствия, он делал это ради кого-то. Он наказывал преступника!..
Но Инга не оценила его душевные порывы, не понравился он ей в образе добренького мужичка-лесовичка. Зато сразу же прониклась уважением, когда узнала, что это он убил ее сестру. И ее любовника. И не очень-то возмутилась, узнав о его низменных побуждениях. Как будто так и надо, как будто это единственно правильный вариант. Пусть трахает, лишь бы не убивал.
Чтобы закрепить успех, Митя поднес нож к ее голове, срезал локон волос у виска. Инга затрепетала как падший лист, легла на спину, согнув ноги в коленях.
Он засмеялся, глядя на нее. Признала нового хозяина, сучка, легла, ноги уже раздвинуты. Колготок на ней почему-то нет, может, Гайтаров снял их вместе с трусиками. Митя возбудился от этой мысли. Но брать он Ингу не станет. Не для того он убивал своего босса, чтобы задушить его любовницу. А он может задушить, он знал себя.
– Давай в машину! – великодушно повел он рукой.
Но ногу не убрал, Инге пришлось выкарабкиваться из-под него. Она еще выше подняла согнутые в коленях ноги, хотела оттолкнуться посильней, но засветила наголо выбритое место под юбкой. Митя увидел там все, кроме трусиков.
С вожделением глядя в лицо, он опустился перед Ингой на колени, для этого ему пришлось еще шире раздвинуть ей ноги. И остановить ее движение, руками захватив колени. Женщина замерла, в страхе глядя на него.
Но это страх парашютиста – вдруг купол над головой не раскроется. Страшно, но и интересно. Затяжной прыжок, выброс адреналина, она хотела испытать это прямо сейчас. А ноги раздвинуты, трусиков нет, самолет с ревом набирает высоту.
– Хочу попросить у тебя прощения, – сказал он, стоя на коленях, но с высока глядя на нее. – За сестру!
Инга качнула головой, завороженно глядя на него. Она поняла, что деваться некуда, заерзала задом, устраиваясь под ним поудобней. Задача не из легких: и лежать неудобно, и комары атакуют, это Мите все равно, а у Инги плоть нежная. Но при этом доступная. Митя знал, что делать. Но не знал, как войти в нее и не слететь с катушек. Сколько раз пробовал, сдерживаться – пока не получалось… Лучше не начинать. Как не начинал он с Валерией. Но уже поздно останавливать себя. Не поздно только взять себя в руки. Себя взять, а не хрупкое горло своей любимой женщины, чтобы в миг блаженства сдавить его… Он вошел в нее, отодвинулся, снова вошел, и еще, и еще… Инга быстро поняла, что ему нужно, вошла в один с ним ритм, он стал мять ее ягодицы, усиливая ощущения, затем перевернул на живот, и снова задвигался. Инга вошла в раж, стала извиваться под ним, сжимая и разжимая пальцы, ногтями скребя землю… Наконец оба выдохлись, Инга, затихла, Митя лег прямо на нее. И его снова затрясло. От восторга. Он смог сдержать свой безумный порыв, не пережал руками хрупкое горло женщины.
А ведь он мог это сделать. Пережать горло и пропустить через себя смерть любимой женщины. Именно любимой, а не какой-то другой… Но ведь Митя сдержался. Значит, он вовсе не маньяк. И зря мама его ругает…
7
Машина уже не просто едет, она в состоянии полета, то одно колесо от земли оторвется, то другое, еще немного, и совсем воспарит в воздухе – до ближайшего столба. Олег терял контроль над машиной, но продолжал давить на газ. Все-таки нарвался он на ментов. Уже из города выехал, и вдруг стоит красавец, жезлом размахивает, остроносый, лопоухий, фуражка набок. Олег и скорость снизил, и за фуру спрятался, но не пронесло. Лопоухий давно уже у него на хвосте. Не нагоняет, но и не отстает.
Ингу как будто корова языком слизнула. Ключи она могла взять из тайника, но почему она оставила машину во дворе? И в прихожей после нее остался беспорядок, пуфик перевернут, ваза с фикусом сдвинута, шляпа валяется. А во дворе Олег нашел картонную бобину от скотча – возле самых ворот. Возможно, Ингу похитили. И сделать это мог тот самый Митя, который убил Гайтарова. Прятался в доме, поджидая Ингу, подслушал разговор и отправился убивать своего босса, чтобы не загреметь в тюрьму. Ингу прихватил с собой, чтобы не плодить трупы. Все просто. Только вот как Митя тащил ее связанную по улице? Или «уазик» свой ко двору подогнал?
Подробности Олег мог выяснить у соседей, но он не рискнул с ними связываться. Принял условие, что Ингу действительно похитил Поспелов, задался вопросом, куда забойщик мог отправиться, убив Гайтарова, и нацелился на зверосовхоз. На подъезде к поселку и нарвался на ментов. И все никак не получается уйти от погони.
Хорошо, успел заправиться, бензина много, машина недавно после обслуживания, неисправностей нет. Не догонит его полицейский «Хендай», рано или поздно у ментов закончится топливо… Если, конечно, к этому времени не появится вертолет, тогда точно не уйти.
Вертолет не появлялся, зато на встречной полосе замелькали проблесковые маячки. Навстречу лоб в лоб шел полицейский экипаж, а обойти его на скорости очень сложно. Пришлось скидывать обороты. И сворачивать с шоссе. Поворот на Видново возник на пути как нельзя кстати.
Дорога, откровенно говоря, паршивая, колеса застучали по ямам, быстро гнать – самоубийство, но и преследователи снизили скорость. Правда, незначительно. И на хвосте уже два экипажа. Если дорогу перекроют со стороны Видново, шансов уйти у Олега не останется. А до поселка, если верить указателю, двадцать два километра.
Машину бросало на ухабах, все норовило скинуть в кювет, Олег шипел, матерился, но не сдавался. И гнал,
