Уже почти три часа дня. Обедаю в местном ресторане, поднимаюсь в номер, удостоверяюсь, что все в порядке, принимаю душ и снова выхожу, чтобы бесцельно болтаться по улицам. Все это уже определенно мне надоедает.
Снова забредаю в какой-то парк. Прохожу по аллеям, встречая по дороге обычное для таких мест множество влюбленных парочек. Им здесь гулять, наверное, раз в сто приятнее, чем мне. В следующий раз пускай он приезжает ко мне в Киев, черт бы его побрал!
Выхожу из парка на пустынную улочку. Здесь тихо – почти нет транспорта. Слышу, как сзади едет машина, сбавляя скорость. Наконец она совсем тормозит и останавливается в двух метрах впереди меня. Дверца приоткрывается. Еще не видя водителя, понимаю – это он. Сажусь в машину на переднее сиденье рядом с водителем.
– Ты бы еще позже приехал, – злобно говорю я. Однако такой тон не годится. Надо успокоить нервы.
– Извини, в аэропорте я бы в любом случае тебя не встретил, – говорит Тар-Хамонт, он же Борис Барков, и неожиданно замолкает.
Я хочу продолжить разговор, но он делает это сам:
– Работа не терпит. Уже давно охотились за одной крупной фигурой, сегодня взяли. Тебя это не касается, поэтому рассказывать не буду.
Он ведет разговор в обычной своей манере. Тар-Хамонт не в форме, да и машина – новенький «Форд» – явно не служебная. Успел уже побывать дома, должно быть поел и отдохнул. Знает же, что я никуда не денусь, черт его побери!
– Отвезешь меня потом в аэропорт за опоздание, – хочется мне отыграться.
– Вот это нет. Свою машину лишний раз гонять не стану.
– Хорошо, что мне не приходится с тобой работать, – говорю я.
– Конечно, хорошо, – соглашается он. – Я вообще люблю работать один.
– Мы едем к тебе домой? – интересуюсь на всякий случай.
– Нет, не домой. Там тебе быть не нужно, – бесцеремонно заявляет он. – Поговорим в другом месте.
Мне становится неприятно от того, как он это произносит. Ловлю себя на мысли – я побаиваюсь этого человека. Трудно сказать, что может быть у него на уме. Я бы даже не удивился, если бы он надумал пытать меня в этом «другом месте», как того неудавшегося убийцу.
Скоро машина останавливается в глухом и грязном переулке. Мы выходим и направляемся в дом, поднимаемся по лестнице, которая рано или поздно обвалится. Наконец подходим к черной двери без номера. В желудке возникает неприятная слабость. Да что это за глупости, в конце концов!
– Боишься? – в этот самый момент то ли спрашивает, то ли утверждает Тар-Хамонт.
– Иди ты! – отвечаю автоматически.
Он не реагирует, просто достает ключи и открывает дверь. Мы проходим в темный, почти пустой коридорчик. Когда дверь закрывается, бросаю на нее взгляд и замечаю, что при внешней примитивности она скрывает в себе весьма совершенные защитные механизмы. Не знаю почему, но это успокаивает меня, место уже не кажется таким заброшенным, и страх уходит.
Мы следуем в комнату, и хайламец включает свет. Мебель в комнате старая, как будто собранная с городской свалки. Окна плотно зашторены. Тар-Хамонт садится на стул, жестом предлагает мне сесть напротив него за столом.
– Это твоя конспиративная квартира? – спрашиваю я.
– Одна из них, – соглашается он, и достает из стола какую-то коробку.
– Сыграем в шахматы? Или ты только на своем «ящике» умеешь?
– Не издевайся, Борис, – мы расставляем фигуры на доске. Хайламец выбирает черные.
– Если хочешь, могу предложить выпить, – добавляет Тар-Хамонт. – Сам лично не употребляю, но тебе, для поднятия духа – пожалуйста.
Я не слишком вежливо отклоняю его предложение. Сегодня он меня таки достанет!
– Сохраняй спокойствие, Андрей. Я же не убивать тебя собрался, – говорит он так, будто последнее было бы для него совершенно нормально.
Мы делаем несколько осторожных ходов. Я знаю, что инициатива в разговоре пока полностью принадлежит хайламцу. Но если я попытаюсь навязать ему свою волю, он может замкнуться и умолчать о чем-то таком, что иначе может и не стал бы скрывать. Поэтому – черт с ним, придется терпеть его издевательства.
– Скажи честно, Андрей, тебе все это не надоело? – спрашивает Тар-Хамонт.
Я догадываюсь, о чем он, но решаю спросить:
– Что – все это?
– А все, – повторяет он и после паузы добавляет: – Двойная жизнь. Откапывание информации. Сама эта планета, в конце концов.
– Нет, – отвечаю я. – Она по-своему интересна. Потом, Земля, как ничто другое, похожа на Укентру лет триста назад.
– Видишь, все равно – Укентра, – говорит он.
Я жду продолжения, но его нет. Мы делаем в молчании несколько ходов. Моя защита недопустимо шаткая, но я не теряю надежды сделать быстрый прорыв.
– А я не могу дождаться того дня, когда Хайлам сделает свое. Не понимаю, чего медлит Кам-Хейнаки. Когда берешь – нужно брать.
– Верно, – замечаю я и забираю его слона. Хоть немного я могу на нем отыграться!
Но Тар-Хамонт игнорирует мое замечание и продолжает фразу:
– Как только нам предложат уйти, я не останусь здесь ни дня. Мы все заработали достаточно, чтобы жить дальше в свое удовольствие. Тогда я вернусь на Хайлам и буду развлекаться. А ты?
– Не знаю. Скорее всего, на Укентру.
– Вот, – делает Тар-Хамонт для себя какой-то вывод. – Тебе шах, – добавляет он.
– Я съем твоего ферзя, – предупреждаю его.
– Ни черта. Хотя, тебе же хуже.
Присматриваюсь к расстановке фигур и решаю удержаться от опрометчивого хода, который, несмотря на кажущийся выигрыш, может привести к печальным последствиям.
– Знаешь, что я думаю? – говорит вдруг Тар-Хамонт. – Мы имеем дело не просто с сорвавшимся наблюдателем. Совсем нет. У этого убийцы есть большие цели. Он убрал советника, потому что тот ему мешал. Он хотел убрать меня, потому что я мог ему помешать. Но он уже наделал ошибок, и еще наделает. На этом и попадется.
– Значит, ты исключаешь Кел Неру? – предполагаю я.
– Это сказал ты, а не я. А Танька – не просто озлобленная девчонка, как ты думаешь. Снова шах.
– Зачем ты меня сюда привел? – решаю наконец пойти напрямую.
– Затем, – продолжения это слово не получает. Тар-Хамонт забирает мою пешку.
– Скажи, ты со всеми так разговариваешь? – мне уже порядочно надоел его стиль ведения беседы.
– Кам-Хейнаки сказал: «Примите меня таким, какой я есть, или идите к черту!» Так что смирись, Андрей.
Я чувствую в очередной раз, что спорить бесполезно.
– Знаешь, как меня называют коллеги? Борис Беспощадный. Та дрянь, которую мы берем – не мелкое жулье, а дичь покрупнее – молятся, чтобы не попасть на допрос ко мне. Ты уже догадался, почему?
