— Сегодня стартовала очередная ракета «Ариан», которая должна вывести спутник контроля за земной поверхностью на полярную орбиту. Сообщение об этом пришло во время моей вахты.
— Спутник контроля за земной поверхностью? — переспросил Ивабути.
— Да, они назвали его «Трансгео-1»,— продолжал Танака.— В сообщении было сказано, сколько миллионов франков, или марок, или долларов это стоило, но я, признаться, запамятовал. Меня удивляет, что европейцы еще интересуются окружающим миром.
Джайкер воздел руки к потолку:
— Не смотрите при этом на меня! Я, как-никак, наполовину индиец!
— И при этом учились в Кембридже? — спросил Морияма.
— Хорошее было время,— подтвердил Джайкер.— Местные нацисты дважды разгромили мою квартиру и написали на стенах много оригинальных и интересных цитат.
— А деньги вы получаете в Японии? — поинтересовалась Ёсико.
— Совершенно верно, и это дисквалифицирует, меня как математика. Я стою по меньшей мере в пять раз больше, но у японцев скромные тарифы.
Я снова взглянул на карту. Возможно, она приобрела такую популярность именно потому, что отражала господствующие в двадцать первом веке настроения. Ориентиры сместились. Тихий океан стал важнейшей экономической и политической зоной. Здесь, в центре новой карты, располагались главные конкуренты — Япония и Корея. Рядом с ними Китай — еще один промышленный гигант. Его заводы по производству автомобилей грозили покончить с озоновым слоем в Северном полушарии. Неподалеку от него — Австралия. И на другом конце Тихого океана — Южная Америка, которая все еще оставалась страной третьего мира. Выше по тихоокеанскому побережью — Лос-Анджелес, с трудом приходящий в себя после страшного землетрясения, и Сиэтл. Остальная часть мира находится под властью религиозных фанатиков и пророков всех мастей и понемногу скатывается назад, во мрак невежества. Почти треть американцев не сумеют написать собственное имя, а в школах по-прежнему запрещено преподавать теорию Дарвина.
Европа, устрашенная этим переделом сфер влияния, сначала объединилась, а потом снова распалась на сотню маленьких княжеств, жители которых интересуются только своими собственными проблемами. Люди быстро поняли, что жить в крошечных государствах не очень-то удобно, поэтому на европейской территории разгорелись сотни крошечных войн. Всему остальному миру Европа представляется сейчас стареньким, впавшим в маразм дедушкой. Если вы спросите прохожих на улицах Токио, Сеула или Мельбурна, что они думают о Европе, вам покажется, что речь идет об ацтеках или вавилонянах. «Высочайшая культура — но почему она так быстро обратилась в прах?»
Арабский мир Ближнего Востока и Северной Африки раздирают жесточайшие религиозные войны. В самом конце прошлого тысячелетия здесь появилась новая исламская секта с пророком Абу Мухамедом во главе. Его позиция проста: «Тот, кто верует в ислам, верует в войну против христианского мира до победного конца». Множество людей подхватили его слова. Они призывают к очищению ислама и называют себя «Святым воинством джихада». «Святые воины» захватили Иран, оккупировали Ирак и развязали Вторую Войну в Заливе, которая длится уже не первый год с переменным успехом.
Что же до остального мира... Африка вымирает от СПИДа, а в России царит хаос.
— Европейский спутник выйдет на нашу орбиту, правда, он останется на высоте 1790 километров,— рассказывал Танака.— Это орбита с периодом обращения в два часа, и спутник может сфотографировать любую точку земной поверхности.
— Если удастся запустить,— вставил Ивабути.
Ёсико пожелала всем спокойной ночи и отправилась на мостик, не подарив мне даже мимолетного взгляда. Я мрачно уставился в свой пустой бокал. Сакай разливал последние капли в бокалы Ивабути и Мориямы. Мне не было места среди них. Они соглашались терпеть меня, а самые воспитанные даже были со мной любезны, и все же я знал, что мне нет места среди них. Когда моя работа будет закончена, никто из них не вспомнит обо мне.
Теперь беседа шла на японском. Говорили быстро, невнятно, и я понимал едва ли одно слово из десяти. Я собрал посуду, отнес ее на кухню, рассортировал и засунул в посудомоечную машину. Потом я попрощался со всеми, но только Морияма отвлекся на секунду от общего разговора, чтобы ответить мне.
Возможно, все дело в алкоголе. Алкоголь часто вызывает депрессию. Я быстро умылся и вычистил зубы. В своей каюте я переоделся в пижаму и, осторожно маневрируя, залетел в спальный мешок. «Европейская мода»,— подумал я, улыбаясь. На первых станциях мешки были короткими, и астронавты, пошевелившись во сне, часто будили себя движением собственных свободно плавающих в невесомости рук. Современные мешки окутывали человека целиком. Казалось, что ты лежишь в настоящей кровати, укрытый со всех сторон заботливо подоткнутым одеялом. «Европейская мода,— снова подумал я.— Высочайшая культура — но почему она так быстро обратилась в прах?»
Потом я вспомнил свою собственную жизнь, все, что я сделал не так, и подумал, что не имеет значения, куда стремится человек — на край земли или в глубины океана, или в бездну космоса — все едино, от себя нельзя уйти, и в этом заключается наша главная проблема. С этой мыслью я уснул.
Глава 11
Этот проклятый будильник! Какой-то злоумышленник перевел регулятор громкости на максимум и настроил звук так, чтобы он буквально бил по нервам. Со стонами и проклятиями я освободил руку из спального мешка и выключил верещащего монстра.
Еще несколько секунд я боролся со сном и с вкрадчивым голосом подсознания, уверяющем, что ночь не кончилась, и у меня в распоряжении еще пара часов отдыха. «Нас оглушил не жаворонка голос, а пенье соловья»... Но чувство долга все же одержало победу. Я расстегнул молнию и вывалился из спального мешка прямо в холодный утренний воздух.
Мой Бог! Что за похмелье! Сливовое вино оказалось с подвохом. Пожалуй, мне повезло, что я выпил меньше остальных. Я выплыл из каюты, еще несколько секунд восстанавливал ориентацию, а потом отправился в путь.
В фитнесс-зале я встретил Танаку. Он бросил на меня мрачный взгляд, но не сказал ни слова. Наверняка он тоже мучился похмельем и самоотверженно трудился на тренажерах, чтобы выгнать яд из организма. Я снова восхитился его упорством — будь моя воля, я забрался бы обратно в мешок и проспал до обеда. И все же я нашел в себе силы, чтобы присоединиться к нему. Я начал с неторопливой прогулки по бегущей дорожке, потом увеличил темп, а когда Танака ушел в душ, я отправился на тренажеры, поэтапно разрабатывая затекшие, сведенные болью мускулы: сгибатели и разгибатели рук, сгибатели и разгибатели ног, мышцы живота, спины — без боли нет успеха. Результат не заставил себя ждать — мне здорово полегчало, и я снова почувствовал себя человеком, а не ходячей развалиной. Я еще раз прошел все тренажеры, на этот раз уже не преодолевая боль, а получая удовольствие. Сердце колотилось, пульс стучал в ушах, а мышцы стали упругими, как резиновые мячики. Танака уже освободил душ, и я нырнул под струи воды. День начинался неплохо.
