Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
Мы ждем штурма.
Меррон не знала, как долго она пробыла взаперти. Наверняка, долго. Иногда приносили еду, воду. Ведро вот не забирали, но Меррон к запаху притерпелась. Да и вообще, выяснилось, что привыкнуть можно ко многому.
К холоду. К зудящей коже. К соломе. Грязному одеялу.
Злости.
Причем, злость была иррациональной — сколько Меррон ни пыталась найти виноватого, всякий раз приходила к выводу, что сама дура.
Время от времени злость сменялась отчаянной надеждой на спасение. Меррон пересаживалась к двери, прижималась щекой к сырому дереву и начинала слушать тишину. Хотелось уловить в ней шаги.
И чтобы дверь открылась и ей сказали:
— Все будет хорошо…
Или хотя бы:
— Ты свободна.
Однажды она шаги услышала. И дверь открылась, вот только сказали:
— Вставай.
Встала, пошатываясь от внезапной слабости, заслоняясь ладонью от факела. После долгой темноты свет причинял боль. Из глаз сыпанулись слезы, и охранник сказал:
— Побереги. Еще наплачешься.
На сей раз один. И расслаблен. Не считает Меррон за противника… верно, что не считает. На ногах она с трудом держится, но с каждым шагом — все уверенней. Охранник не крупный. И без доспеха, разве что в куртке из бычьей кожи, на которую заклепки нашиты. Так это для красоты больше… был бы у Меррон скальпель…
Скальпеля не было.
В комнате, где с прошлого визита Меррон ничего не изменилось. И Малкольм прежний, тот, новый, который имеет привычку по лицу бить. Сегодня, правда, без доспеха, зато в алой куртке с двумя рядами золоченых пуговиц. И сапоги высокие, до середины бедра. С каблуком.
— Здравствуй, Меррон. Ты почему плачешь? Тебя кто-то обидел?
— Н-нет… там темно.
— И страшно?
— Да.
— Так страшно, что ты не будешь больше упрямиться? Ты ведь не хочешь вернуться в камеру?
Меррон совершенно искренне замотала головой. В камеру она не вернется.
— И будешь помогать?
Она кивнула. Пусть думает, что со страху дар речи потеряла.
Нет, ну и вправду дура же! Как она могла подумать, что этот нелепый человечишко, который пытается казаться выше, и вправду способен улучшить мир? Он только и умеет, что говорить.
— Сейчас тебе нужно умыться. И переодеться. От тебя плохо пахнет.
Естественно. Как еще может пахнуть от человека, который проторчал несколько дней в каменном мешке? И умыться Меррон будет рада… вот только мыться пришлось под присмотром Малкольма.
— Знаешь, — он сидел в кресле, потягивая вино, и выглядел при этом крайне довольным жизнью, а еще смешным. Кресло было чересчур большим, а поза — картинной. — Хорошо, что ты не пытаешься соблазнить меня.
Что? Соблазнить его? Да Меррон вырвет, если он попытается к ней прикоснуться.
К счастью Малкольм не пытался.
— У тебя все равно не вышло бы. Ты на удивление некрасива.
Спасибо, Меррон об этом уже сообщали. Неоднократно.
А платье оказалось черным из плотной жесткой ткани. Меррон не сразу поняла — тюремное. Зато чистое. И вообще, жизнь почти удалась. Пообедать бы еще.
— Что я должна сделать? — она говорила тихо и глядя на собственные руки. Тетушка утверждала, что руки у Меррон изящные, наверное, единственное, что в ней изящного.
— Убедить своего мужа, что ты ему нужна.
— Как?
— Как угодно, — Малкольм отставил кубок и поднялся. — Просто учти, или он сложит оружие, или ты умрешь. Видишь, все просто.
Да уж, проще некуда.
И все-таки жаль, что у Меррон нет с собой скальпеля. А кусок мыла в рукаве — это несерьезно… как ей сбежать при помощи куска мыла?
Как-нибудь.
Глава 5. Тревожные дни: кризис
…и победив рыцаря в честном бою, дракон сожрал прекрасную принцессу, испепелил город, а в королевском дворце устроил логово. Днем он спал на золоте и костях, ночью — разорял окрестные деревни, пока в округе вовсе не осталось никого живого. И тогда, в один прекрасный день дракон издох от голода.
Депрессивная сказка.
К Кривой башне подойти не получилось. Двойной заслон снаружи, да и изнутри, как Юго подозревал, дела обстояли ничуть не лучше. Незамеченной и мышь не поднимется. А Юго при всем старании был несколько крупнее мыши.
Конечно, оставался вариант со свирелью, однако Юго медлил.
Наблюдал.
Замок гудел растревоженным ульем. И слухи множились, как плесень, поддерживая в людях злость. Им отчаянно требовался кто-то, кого можно обвинить в собственных бедах. Долго искать не пришлось.
Совет, чье заседание длилось уже которые сутки кряду — эту бы энергию да в мирных целях — выпускал одно постановление за другим.
…в Городе объявлено особое положение.
…ворота заперты.
…порт перекрыт.
…Совет приносит извинения купцам, которые оказались в ловушке Города, однако те должны понимать всю серьезность ситуации. Совет не может предоставить изменникам шанс ускользнуть от правосудия.
…горожанам запрещено появляться на улице после наступления темноты, да и вовсе не следует покидать дома, но рекомендуется укрепить ставни и двери, а также запастись песком на случай пожара или военных действий. И как-то сразу люди верят в близость этой войны. Запираются. Прячут добро в тайники и семьи — в подвалы, созданные когда-то давно и уже годы использовавшиеся исключительно как кладовые. Однако же вот, пригодились.
…Народное ополчение создано с благословения гильдийных старейшин, а также прочих достойных граждан Протектората, для защиты Города и мирных жителей. А потому горожанам надлежит оказывать всякое содействие Народному ополчению в поддержании порядка.
Юго хохочет.
Ему нравится, что овцы искренне плодят волков и им же помогают резать стадо.
О нет, Народное ополчение и вправду верит, что действует во благо родного Города. Пока… еще несколько дней или недель, возможно, месяцев… несколько столкновений, незначительных на первый взгляд. И крепнущее ощущение собственной безнаказанности. Тем, кто готовится пролить кровь во имя горожан, дозволено брать с этих горожан плату. Возможно, авансом.
Юго видел подобное не единожды.
Надо дать им время.
Вот только он сомневался, будет ли у людей это самое время… Кайя Дохерти жив.
Вернется.
И наведет порядок.
Но кто прислушается к голосу разума? Одних гонит вперед страх. Других — честолюбие. Третьи просто чуют возможность и боятся ее упустить.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
