кажется, что она и не сидит вовсе.
– Похоже на сказку, – слышу я ее шепот. – На страшную сказку.
– Читаешь мои мысли.
– Кажется, она возвращается. Что там… ах да!
Стоит Барбаре шагнуть в комнату, как лицо Майи преображается, и я несколько секунд изучаю ее, удивляясь этому. У меня и собой-то быть с трудом получается, а она так легко перевоплощается в кого-то другого буквально на полуслове.
– Прошу, угощайтесь, – решительно предлагает Барбара, опуская перед нами тарелку с печеньем, которое выглядит довольно старым. Мой желудок немедленно отзывается радостным урчанием, так что приходится все же взять штучку. Не такими уж и старыми они, в конце концов, выглядят, правда? Я выбираю ванильную – по крайней мере, на вид она ванильная – с шоколадной конфетой посередине и откусываю крошечный кусочек. Майя смотрит на меня в ужасе, но на самом деле все не так и плохо. Печенье действительно немного подсохло, но есть можно.
Барбара усаживается перед нами в кресло, и Майя наклоняется вперед, вручая ей листовку.
– Спасибо, что нашли время поговорить с нами, – радостно начинает она. – Как я и сказала, мы пришли сюда в рамках избирательной кампании Джордана Рос…
– Ой, какой хорошенький, – перебивает ее Барбара, изучая сквозь очки портрет Россума на листовке. Потом поворачивается ко мне. – Этот молодой человек очень сильно на вас похож!
– Э… Спасибо?
У меня полное ощущение, что мы провалились в параллельную вселенную безумия. Я похож на Россума? Мы оба, безусловно, белые темноволосые евреи, но на этом сходство заканчивается. Он кандидат в сенат штата, а я… Я – это я. Бросив быстрый взгляд на Майю, я вижу, что ей больших усилий стоит сохранять серьезное выражение лица. Когда наши взгляды встречаются, на ее губах появляется улыбка и ей приходится закрыть рот ладонью.
Барбара тем временем с улыбкой смотрит то на нее, то на меня.
– Я в жизни не встречала такой милой парочки, как вы.
– Парочки? – Майя убирает от лица руку.
– У меня есть для вас совет, а к советам пожилой дамы, которая кое-что знает об отношениях, стоит прислушиваться. Говорить, что вам стоит ходить на свидания и с другими людьми, я не буду, просто не торопитесь вступать в брак. Дайте себе время и постарайтесь узнать друг друга получше, а потом уже делайте финальный шаг.
Просто замечательно. Теперь я не смогу смотреть Майе в глаза. Значит, незнакомые старушки считают, что мы встречаемся? И не просто встречаемся, а готовы вступить в брак. И от этого нас надо отговаривать. Что вообще происходит?
Я старательно изучаю свои коленки. Щеки у меня горят.
– Мне кажется, отношения между представителями разных народов – это так здорово, – продолжает Барбара. – Нет, правда! Мой внук, Джошуа, женился на чудесной девочке. Ее зовут Приша. На свадьбу к ним прилетела ее семья из Индии. Праздник получился замечательный. Столько красивых обрядов и ритуалов… Впрочем, вам наверняка все это известно. – Она улыбается Майе, которая, кажется, в ужасе. – Но вот…
– Понятно. – Я прочищаю горло. – А мы хотели бы рассказать вам о Джордане Россуме, если вы не против.
– Конечно! – Барбара снова опускает глаза на портрет. – Такое приятное лицо. Честное слово, он выглядит таким юным, словно только что получил права.
– Да-а. – Я бросаю быстрый взгляд на Майю. – Он и правда выглядит молодым, но на самом деле за плечами Джордана Россума годы работы на благо жителей штата Джорджия и нашего округа в частности. К тому же…
– Он еврей? – спрашивает Барбара. – Похож на еврея. Интересно, не встречала ли я его родителей в синагоге. Напомните, как его зовут?
– Джордан Россум. Р-О-С…
– На листовке написано, – перебивает Майя. – На ней вообще очень много полезной информации о его предвыборных обещаниях. Знаю, что многих интересует его отношение к системе здравоохранения…
– Знаете, кого он мне напоминает? Старшую дочку Шапиро. Надо позвонить Нэнси.
– Кла-асс. – Я снова кошу глазами на Майю. – Можем ли мы рассчитывать на ваш голос 9 июля?
Барбара смотрит мне прямо в глаза.
– Скажите мне, этот юноша – демократ?
Я киваю.
– Что ж. В таком случае можете сказать ему, что он и правда может рассчитывать на мой голос. Это однозначно.
Я бросаю еще один взгляд на Майю. В этот раз она улыбается искренне.
– Это было… интересно, – говорит Майя. Мы вышли на дорожку и теперь машем Барбаре. – Я-то боялась, мы повторим судьбу Гензеля и Гретель.
– Я был вполне готов к тому, что печенье со мной заговорит. Как тот имбирный пряник из «Шрека».
Майя смеется, и я чувствую легкое головокружение. И быстро отвожу взгляд.
– Не знаю даже, можно ли так вообще.
– Что именно?
– Заходить в чужие дома и есть чужую еду. – Я потираю лоб. – Вдруг это поведение, недостойное агитатора кампании? Гейб постоянно нас этим пугает. Дескать, на таких мелочах и попадаешься потом.
– Думаю, все в порядке. – Майю мое предположение, кажется, рассмешило. – Она хотя бы открыла нам. И даже согласилась голосовать за Россума!
И тут я осознаю это в полной мере: у нас получилось! У меня получилось. Я только что беседовал с совершенно незнакомым человеком и при этом не подавился, не опрокинул стол, да и вообще не натворил дел. Более того, я это пережил и могу теперь рассказать вам всю историю.
Заполняя статистику в приложении, я ставлю напротив адреса Барбары: «Точно придет» – и чувствую, как сердце снова наполняется радостью. Может быть, Гейб все это время был прав. Может быть, этого достаточно, чтобы склонить чашу весов в нужную сторону. Никогда не знаешь, как все обернется. Вдруг Россум победит с перевесом в один голос, и это будет голос Барбары. Вдруг мы с Майей за один день изменили положение дел в округе.
Изменили историю.
Думаю, именно сейчас я впервые пожалел, что не могу дать пять самому себе. Я бы предложил это Майе, но она, скорее всего, сочтет такое проявление эмоций странным и излишним. Подозреваю, ей не захочется праздновать победу на основании обещания единственного избирателя.
Но когда я поднимаю глаза от телефона, она по-прежнему улыбается.
Может, все же…
– Слушай, – медленно говорю я, стараясь следить за голосом, – если вдруг ты захочешь снова…
Ее улыбка гаснет. Черт. Ладно.
– Или нет, – поспешно добавляю я. – Или… ну… Ты можешь сама ходить по домам с агитацией. Или не сама, а с кем-то другим. Нет проблем. Или мы можем потом сходить вместе. Если захочешь. Я не настаиваю. Просто хочу сказать, что Гейбу все время нужны волонтеры. Так что я предлагаю снова пойти на агитацию… если ты захочешь. Как настроение будет. – Я выдавливаю улыбку. – Да, нет, возможно, – как в приложении написано. Ха-ха.
Майя поджимает губы.
– Ладно, слушай, я тебя задерживаю, а тебе ведь наверняка надо сделать кучу дел. Прости. Забудь, – говорю я. У меня уже горят не только щеки, но и все лицо. Вряд ли это нормально в беседе о волонтерстве. Гейб, впрочем, и правда постоянно ищет желающих, так что тут я ничего не придумал.
– Я не… – Она вытаскивает телефон, смотрит на экран и прячет его обратно в карман. – Не знаю, Джейми.
– Ну и ладно. – Я робко улыбаюсь. – Это третий вариант. Возможно.
Она улыбается в ответ и медленно качает головой. А в моей груди снова рождается желание дать самому себе пять.
Глава шестая. Майя
Сегодня суббота.
Обычно в это время папа сидит на оттоманке и смотрит футбол. А мама набрасывает список покупок. После чего мы дружно спорим, чья очередь складывать выстиранное белье.
Но сейчас телевизор молчит. На оттоманке никого нет. И свет в родительской спальне включился вот только что. В доме царит тишина, если не считать хруста, с которым Уиллоу жует свой завтрак из миски у холодильника. Я так крепко сжимаю в руках книгу, что костяшки пальцев побелели.
– Привет, милая, – говорит мама, подходя ко мне и зевая. Поверх пижамы она набросила белый халат. Я внимательно изучаю ее лицо. Чувствует ли она себя так же странно? Каково ей начинать первый наш выходной без папы? Может, ей так легче? Но мамино лицо ничего не выдает. – Что там у тебя? – она
