в этих огнях что-то очень важное и значимое. Загадка, которую он, очевидно, обязан разгадать. Поговорить с этими существами, узнать огромную тайну, как он считал.
Спустя много ночей, на месте камня, где парень когда-то плакал от отчаяния и обиды, стояла хижина в которой жил взрослый крепкий мужчина, от юноши у которого остались лишь кучерявые волосы и все то же детское стремление к великой тайне в бесконечных звездах.
Откинув толстую шкуру, мужчина вышел на свет и с уверенным видом отправился в лес на охоту. Какими бы романтизированными грезами он бы не был охвачен, жизнь не так проста, как хотелось бы. Желудку не докажешь, что ты создан для высшей цели и у тебя нет времени для таких приземленных действий, как добыча мяса.
Почти каждую ночь он продолжал выводить линии угольком на шершавой скале. Рисунок был поистине огромен, но разгадка была все еще слишком далека от него. Но, как иногда получается, стремиться к мечте бывает намного увлекательней, чем достижение ее. К сожалению, или к, пожалуй, радости мужчины, его путь к мечте был буквально бесконечным…
Шло время, тепло сменялось холодом, хвои осыпались рыжими иголками, чтобы нарастить новые, рядом с хижиной появилось еще несколько шалашей, укрепленных костями и шкурами древних животных. На волосах мужчины появилась первая седина, а на скале – рисунки его маленьких детей. Племя росло в такт забот, что требовали своего решения и, со временем, тайна, что человек так рьяно хотел разгадать, мечта, к которой хотел приблизиться, стала отголоском старых и наивных грез.
Тайна осталась теплиться где-то глубоко в душе человека. Он все так же иногда сидел на траве, смотря в небо и ища ответы на незаданные вопросы. С каждым сезоном все реже и реже…
Дети выросли и завели своих спутниц, построили новые хижины. Поселение нестерпимо разрослось на всю поляну. Размеренная жизнь опьяняла своим шествием, заставляя отвернуться от всего прочего. Но появился мальчик, или даже… юноша.
Мужчина, чьи кучерявые волосы теперь стали полностью седыми, а былая мощь в руках уже давно ушла, стал замечать одного выделяющегося юнца, что ходил день ото дня в горы. Он рассказывал сверстникам о том, какие виды открываются на океан, что находится на той стороне скал. Рассказывал о неведомых существах, что обитают в пучине того прекрасного места.
Еще одна глубинная тайна родилась в, казалось, небольшом поселении. Тайна, что заставляла просыпаться сердце в порыве найти ответы на все такие же незаданные вопросы. Тайна, стремившаяся вниз, в глубину, а не вверх к облакам, как было прежде. Но, как это часто бывает, мысли, что посещают странных парней и девушек, не всегда находят отголоски в душах других людей.
Юноша был охвачен этими мыслями, он мечтал о путешествии, о тайнах, что хранит то место. Он хотел обрести знания, хотел, чтоб те существа поделились с ним рассказами о новых мирах и людях, которых он сможет встретить.
Эта рьяная фанатичность пугала многих. Все чаще его сторонились и называли странным. Все чаще детям запрещали играть и разговаривать с ним, а иногда и вовсе насмехались. С тяжелым сердцем мужчине, что тоже некогда грезил тайной, но уже давно позабыл об этом, пришлось изгнать странного парня из племени.
Жаркие порывы заглянуть, хоть одним глазом, за ширму неизведанного, не смогли пробудить те детские мечты о звездах и далеких неизведанных Богах. Решение осталось непреклонным…
Юноша сидел на краю скалы, на небольшом камне поджав под себя ноги и плакал. Его затуманенный взор был пустым. Он не мог понять: почему он такой, почему отличается от остальных. Почему он другой…
32. Мечтатель.
Я рад что ты, мой друг, смог дочитать это странное чтиво до конца. В заключении, я бы хотел рассказать еще одну историю. Мою историю. Это не сон, а лишь мои мысли, что так давно просятся наружу, на бумагу.
Будучи еще совсем маленьким, в возрасте, когда уже начинаешь осмыслять себя, но все еще безумно мал, чтобы придавать хоть какой-то вес своим словам, я придумал интересную, по крайней мере для меня, игру.
Игра была проста как мир: я – бесстрашный герой со своей “терракотовой армией” крушу врагов на лево и на право, создавая сценарий за сценарием, выводя обычную игру в ранг колоссального детского абсурда, если можно, так сказать. Я день за днем шел к победе в своем выдуманном мире с призрачными войнами и… мне это безумно нравилось.
В моменты, когда я не мог играть и был привязан, очевидно не буквально, я закрывал глаза и продолжал мечтать и играть в пустоте своих грез.
Эта игра затянулась на шесть лет. Начальная школа подходила к концу, как и эпоха этой поистине огромной эпопеи. Я вышел в свой последний бой, где был героически повержен, оставшись один на один с тем злом, что я истреблял все эти шесть лет.
Я не хотел побеждать, ведь победа означала бы конец истории. Я решил, что когда-нибудь обязательно превращу этот клиффхэнгер в новую главу.
И вот я лежу на ковре, и в моей голове пустота. Такая давящая пустота, что со всей силы наступила на грудь, не давая подняться.
Прошло время, и я, как наркоман, в дикой ломке требуя заполнить пустоту, стал читать. Чтение стало моим спасением и, пусть банально, но от этого не менее очевидно, стало моим грунтом в той пустоте, из которого я, в последствии, лепил свой мир, в котором я мог быть счастлив, уйдя от реальности, пусть и кратковременно.
Мой мир дал плоды, и теперь я каждую ночь вижу сны, проживаю другие жизни, путешествую в другие галактики, и это так же безумно, как и прекрасно. Никогда нельзя переставать мечтать. Я со всей своей доступной силой уверен в своих словах.
Как правило, пожалуй, эти действия и привели меня к мыслям что написаны далее…
Вселенная, бескрайняя пустота, жизнь где-то там, совершенно другие миры в эонах световых лет отсюда… мне безумно импонируют эти мысли. Я заложник своих рассуждений. Я мечтатель.
Я готов лежать часами, смотря на звезды. Для некоторых – это лишь маленькие огоньки, свет которых начинает проявляться, как только наступит ночь, лично для меня – это целые эпохи. Газовые гиганты, летевшие сквозь пространство, даровав от себя только свет, которым мы можем наслаждаться.
Где-то там находятся миллиарды миров, где есть жизнь, есть ученые, есть врачи, есть строители, есть мечтатели.
До рези в груди, до выступающих соленых капель на веках я хочу, чтобы кто-то там, разделял
