По закону подлости я промахнулась и попала по воде. Брызги разлетелись во все стороны.
– Русалка! – взвизгнула та, резво развернувшись к выходу.
Пока я хлопала глазами, тётки столкнулись в дверях и с минуту потолкавшись в проёме вывалилась в сени. Створка со скрипом закрылась.
– Класс... – прошипела я.
Вода уже не казалась приятной. Плюнув на приличия, я выбралась из бочки и, зябко обхватив плечи руками, принялась озираться. Ничего текстильного, кроме маленькой шторки на единственном окошке и пёстрых половиков на полу, в обозримом пространстве не наблюдалось.
– Супер-класс...
Я подошла к окну. Но, разумеется, ничего рассмотреть не сумела. Во-первых, оно не открывалось, а во-вторых, выходило на задний двор.
– Марфа! Мавра! – крикнула я, осторожно приоткрыв дверь. Никто не отозвался, но до моих ушей донёсся какой-то многоголосый гул.
«Если я и схвачу вашу лихоманку, то по вашей же милости! – злопыхала я, пытаясь решить, что делать: завернуться в половики или рискнуть, что меня увидят голой, и поискать свои одёжки в сенях.
Половики, хоть и чистые, энтузиазма не вызывали, и я оставила их на крайний случай. Но и шарить в потёмках в сенях значило гарантированно расквасить себе нос. В очередной раз выругавшись, я вернулась в горницу в поисках хоть какого-нибудь источника света. Заодно вспомнила, что в моей сумке вместе с водолазкой должны лежать новые лапти.
«Хоть обуюсь, – проворчала я себе под нос. – Все не совсем голая останусь!»
Я вытащила водолазку и бельё, в котором когда-то угодила в этот мир. Мимоходом пожалев, что джинсы утащили вместе с грязным сарафаном тётки, я натянула трусики, застегнула бюстгальтер и сразу почувствовала себя вдвое увереннее. Хотя местные бы вряд ли заметили особую разницу.
Лапти лежали на самом дне. Пришлось вынимать и книгу. Осторожно отложив фолиант, ставший моей единственной опорой в уверенности в завтрашнем дне, я достала лапти и положила рядом на лавку. И в ту же секунду за спиной прозвучал знакомый голос.
– Ну, слава светлым, добрались.
Приглушённо пискнув и прикрываясь руками сразу во всех стратегических местах, я резво развернулась.
– Не стыдись, хозяйка. Доглядеть могу, подглядывать – не приучен, – с едва заметной насмешкой проговорил маленький человечек, сидевший спиной ко мне на припечке.
– Домовой-хозяин? – не веря собственным глазам, протянула я.
– Он самый. Обещалась же меня с собой забрать. Аль запамятовала?
– Н-нет, – забыв, что он меня не видит, я помотала головой.
– Это мы теперь тут обоснуемся? – как ни в чём не бывало поинтересовался дедок. – Тесновата избёнка. Подпола, почитай, что и нету. Да и балки жук поел. Ну да ничего...
– Нет, нет! – спохватилась я. – Мы здесь только переночуем!
– И то на добро! – кивнул тот. – Получше чего поищем. Чтоб место было заветное.
– Мне бы сперва одежду найти, – невольно усмехнулась покладистости домового я.
О своём давнем обещании забрать домового из избушки на курьих ножках я за всей кутерьмой с Навью и Моревной и думать забыла. Но волшебный старичок не забыл. «То-то Янка обрадовалась. Кто ей стирать-убирать теперь будет?» – мелькнула в голове быстрая мысль. Мелькнула и пропала. Рядом появились высокая стопка тряпок и мягкие красные сапожки без каблука.
– Вона, в сенях лежало. Чай, для тебя приготовлено, – с непоколебимой уверенностью заявил домовой.
– Да... Наверное... – неуверенно пробормотала я, откладывая в сторону большой кусок полотна, лежавший сверху.
– Вот и ладно, – кивнул старичок. – Выпустишь меня, как на место прибудем.
– Откуда?! – подскочила я.
– Из лаптя. Откуда же ещё, – ворчливо отозвался домовой.
Я покосилась на так и остававшиеся на лавке лапти и нервно рассмеялась: «Вот так сунешь ногу, а тебя домовик за пятку цапнет!»
От греха подальше я тут же засунула оба лаптя обратно в сумку. Буян будто не желал меня отпускать, раз за разом напоминая о своём существовании. Глухо выругавшись, я стянула водолазку и положила в сумку поверх лаптей. Ещё только не хватало посеять где-нибудь яговского домового.
Полотно не потребовалось. Волосы оказались совершенно сухими и даже расчёсанными волосок к волоску. Мысленно поблагодарив заботливого домовика, я натянула нижнюю рубашку и сарафан. Оставались ещё какие-то одёжки и украшенная жемчугом странная шапка, напоминающая по форме кривой цилиндр. Я честно всё пересмотрела, но ни натягивать на себя расшитую золотом жёсткую куртку, ни тем более заматывать голову платком, которых в куче оказалось сразу три, у меня не возникло никакого желания.
– Ещё бы шубу принесли в такую жару, – проворчала я, усаживаясь на лавку и берясь за сапог. Жара жарой, но по полу тянуло довольно неприятным сквознячком.
И чётко в этот момент с громким стуком распахнулась дверь. На пороге появилась нянька, из-за плеча которой выглядывали какие-то люди.
– Вот она! – взвизгнула тётка, тыча в мою сторону пальцем. – Хватай нечистую силу!
ГЛАВА 9
Я так и застыла с поднятой ногой и сапогом в руках: «Как эта курица умудрилась заметить домового?! Неужели хозяин показался кому-то кроме меня?»
– Хватай! – по инерции повторила тётка, вваливаясь в комнату.
– Дык кого? – почесал в затылке один из воинов, старательно отводя глаза от задранного выше колен подола моего сарафана.
Я стряхнула юбку вниз – нечего смущать средневековые нравы – и посмотрела на няньку:
– Ты кого хватать собралась?
Тётка оказалась то ли очень смелой, то ли очень глупой. Уперев руки в бока, она смерила меня взглядом победительницы:
– Тебя, нечисть проклятущая!
– Меня?
Я готовилась защищать свою котомку и домового и к такому повороту событий оказалась совершенно не готова.
– Тебя, тебя! – закивала нянька. – То-то я смотрю, сидит девка смурная и недовольная: ни сказку не хочет, ни пирожок сладкий. С чего бы? А оно вон что. По воде соскучилась, русалка проклятущая!
– Я – русалка? – переспросила я и расхохоталась.
Три воина, успевшие ввалиться в комнату вслед за деятельной тёткой, синхронно отступили:
– Тьфу, взбаламутила, дура старая, – буркнул один из них.
Услыхав это, нянька вспыхнула как промасленная ветошь.
– Я – дура?! Я?! Сами вы дурни несусветные! Нечисть заместо княжны у Илюшки приняли и довольны!
Надо было успокоиться и попытаться выяснить, какого чёрта меня опять произвели в нечисти, но вместо этого я продолжала хохотать, утирая льющиеся из глаз слёзы. Слишком уж это
