в чем ни бывало, зашел обратно в палатку.
Ваэль так и стояла растерянная от происходящего. Внешне она была неподвижна, но каждая клеточка ее тела была напряжена до предела. Проблема была не только в том, что время вернуло свой ход, но и в том, что девушка целиком и полностью осталась без сил. Только сейчас она начала понимать, что что-то внешнее блокирует ее силы. Даже не блокирует, а сводит на нет. Она понимала, что совершила глупейшую ошибку в своей жизни, вот так пойдя на риск, и пыталась придумать хоть что-нибудь, чтобы выбраться отсюда живой. Ведь если у нее не выйдет, Паскаль тоже погибнет. Последняя мысль заставила ее сердце сжаться так больно, что она даже немного согнулась. От ее движений, противники еще сильнее сомкнули строй вокруг. Полы палатки отодвинулись, и оттуда снова показался главарь. На этот раз он улыбался, а в его руке был какой-то белый… череп?
Ваэль решила, что больше нельзя терять ни секунды. Она рванула вперед в надежде ошеломить противника ударом в голову. Все окружающие ее люди как раз в этот момент отпрянули назад, едва завидев предмет в руке командира. Сам командир отреагировал не так быстро, как двигалась Архонт, но этого было достаточно. Он разжал руку, и челюсть черепа раскрылась, и вместе с этим оттуда вырвался вопль.
Этот вопль предвещал бесконечную боль. Ваэль, бывшая той, кто принял всю силу этого “удара” на себя, была не способна сопротивляться. Все те мысли, которые она отгоняла от себя последние несколько дней, вырвались на свободу. Мысли о том, что если она не справится, то останется одна. Что больше никогда не посмотрит в глаза Паскаля. Больше не услышит его дурацких шуток. Больше не почувствует его нежных прикосновений. И все из-за того, что она увидела какое-то глупое видение. Из-за того, что относилась слишком пренебрежительно к своим способностям и не развивала их, как это делал ее муж. Она останется одна. Если выживет. С тех самых пор, как она умерла в первый раз, в том, другом мире, Ваэль боялась смерти, и никогда бы не пожелала пережить это вновь. Ее первая смерть была ужасной. Самые чудовищные твари, которых она была не способна даже представить, разорвали и выпотрошили ее тело и сделали это так, чтобы она оставалась живой как можно дольше. Но сейчас, спустя три тысячи лет, Ваэль, все еще слишком отчетливо помнившая те события, предпочла бы умереть, нежели продолжать жить в мире без Паскаля.
Лассаэр Флам мирно и спокойно располагался в отведенных ему покоях. Не смотря на то, что Арес и Агнолия всячески заверяли его в том, что эльф их интересует исключительно из-за своих навыков, его не покидало ощущение, что за всем этим что-то скрывается. Даже если они были искренни в своих простодушии и доброжелательности, это не значило, что другие Архонты не припомнят им этого. В очередной раз накрутив себя этими размышлениями, Флам решил, что сегодня же задаст напрямую все интересующие его вопросы, а затем растворится в ночи до тех пор, пока о нем не позабудут. Приняв это решение, он захотел подойти к окну и в очередной раз изучить окрестности, дабы продумать планы отступления. По пути, однако, он обнаружил нежелательный отблеск грязного металлического предмета из своего походного рюкзака. Коря себя за оплошность, эльф тщательно перебрал все свои вещи, аккуратно и неторопливо закутывая каждый памятный его душе артефакт как можно сильнее, чтобы больше такого не повторилось. Но тот самый привлекший его внимание предмет он все же предварительно развернул. Держа перед собой стальную маску с черненными бороздами под пепел, искаженную в гримасе гнева, он усмехнулся.
— Как давно это было… Забавно, — внимательно рассмотрев прорези для глаз, он начал упаковывать её обратно. — В конце концов этой своей стороной я воспользовался всего дважды…
В этот момент в дверь комнаты постучали. Лассаэр Флам торопливо закончил предаваться воспоминаниям, быстро все упаковал и вышел наружу. Его там встретил Арес.
— Друг мой. Боюсь, что сегодня я накликал на всех нас беду, — его глаза выражали искреннее сожаление.
Флам, не успев придумать ответ, решил, что отведенные ему покои куда лучше подойдут для такой беседы, нежели коридор, и хотел предложить зайти внутрь, но Арес не дал ему и слова вставить.
— Мне жаль прерывать твой визит, но назревает война. Я понимаю, что ты не просто так избегал нас все эти годы, так что лучше было бы тебе уехать отсюда прямо сейчас. Мои люди никогда и никому не скажут о том, что ты здесь был. В этом можешь быть уверен.
“Я думал, что он всем сердцем желает разделить поле брани со мной. Разве что…”
— Я понял. Благодарю за совет и… Мне жаль, но я воспользуюсь им, — Лассаэр Флам и сам не ожидал того, что эти слова будут искренними. — Но пока мы не попрощались, позволь задать вопрос, — он слишком поздно понял, что отбросил фамильярность и заговорил с Аресом как с равным.
Арес почти засиял.
— Конечно!
— Тебе известно, где находится Первый Архонт? — эльф произнес титул того, кого считал своим господином, впервые за две тысячи лет с тех пор, как родился в этом мире. И сейчас, произнося это, все его нутро кричало о том, что риск слишком велик.
— Опасные вопросы, друг, — Арес мягко улыбнулся, — но нет. Кроме того, что он возможно опасен, никто из нас не знает о нем ничего. Я всегда думал, что он просто страшилка… — Арес протянул руку для воинского рукопожатия. — Не будь такой спешки, я бы рассказал больше, но по факту это все, что я знаю. Дальше только домыслы. Я рад, что наконец познакомиться с тобой.
Лассаэр Флам пожал предложенную руку. Через час в замке не осталось ни следа его присутствия.
Получив необходимую информацию, Мелисса направилась прямиком к месту проживания Риттера. То, как он радовался возможности обучаться и говорить о магии, никак не укладывалось с тем, что он пропускал занятия, тем более находясь на территории академии. Девушка не могла подобрать хоть сколько-нибудь важной причины, применимой к этому человеку. Наконец, добравшись до нужной комнаты в общежитии, которое было расположено дальше всех от того, где они раньше были соседями, она постучала в дверь.
Сегодня был один из тех дней, когда Риттер уступил своим страхам. Другими словами, сегодня был обычный день. Юноша не смог покинуть свою комнату, а потому размышлял о структуре магии, глядя в окно. Ему не нужно было смотреть в записи, равно как и не
