способность делать это. «Свое я уже отлюбила», — думала она про себя — без надрыва и слез, просто воспринимая это как данность. Наверное, это было к лучшему. Она была благодарна судьбе за то, что та подарила ей возможность попробовать глубокие и сильные чувства на вкус. Знать, что это, — все же нужно. Но не меньше она была благодарна судьбе, что больше та таких подарков не делала.
Связь с Александром Марину полностью устраивала — во всех отношениях. Она получала от нее то, что хотела в плане карьеры. Она имела регулярный, когда бурный, а когда разнообразный и затейливый секс. Но главное: Александр был адекватен. Он всегда ясно давал понять, чего хотел от нее. И при этом никогда не требовал невозможного. Он не устраивал мучительных сцен, он не стремился вымотать нервы. Он давал Марине то, что ей было нужно, и ждал взамен то, на что она была способна. Ни больше, ни меньше.
Только в последнее время — наверное даже, в последний год — Марина стала ощущать дискомфорт рядом с ним. И с каждым днем — все более остро.
Ее мучило — нестерпимо, удушливо — ощущение пустоты. Все, что раньше виделось достижениями, приметами успешной, счастливой жизни, начало терять краски, превращаясь в серые, бессмысленные симптомы существования.
Кто знает, чем бы все кончилось в итоге, если бы не Львовский. То ли своей смертью, то ли произнесенными перед этим словами он что-то изменил в Марине.
И она решилась что-то изменить вокруг себя. Не потому, что поняла вдруг, как жить правильно, а потому что осознала, что так больше жить нельзя.
Весь день пятницы Марина была как на иголках. Она пыталась понять, что случилось с ней, когда она накануне вечером метнулась в аэропорт — провожать Артема. И что случилось уже там, уже в аэропорту, — между ними.
Вечером, дома, она — как всегда после нерваков — налила себе виски и принялась курить. Сентябрьская непогода съедала ее не хуже собственных мыслей.
Когда зазвонил телефон, она вздрогнула и подскочила на стуле. Не от неожиданности — она ждала звонка, хоть и старалась не думать об этом. А когда на экране высветился номер — стационарный, не питерский и явно не московский, она ощутила, что сердце забилось чаще.
— Алло! — сказала она в трубку, чуть не выронив из руки телефон.
— Марина? — спросил Артем на том конце провода. Как будто ответить ему мог кто-то еще!
— Да, — выдохнула она. — Как ты добрался?
— Хорошо. Спасибо, — коротко ответил он и замолчал.
— Как альбатросы? — спросила Марина, припомнив, как в июне, в лесу возле заброшенных садоводств, он расписывал ей прелести птичьего заповедника.
— Пока не видел, — ответил он и тихо рассмеялся.
— Ты сейчас где? На маяке? — задала Марина очередной, наверное, глупый вопрос, понимая, что иначе Артем просто больше ничего не скажет.
— Нет. Пока нет. Я в поселке рядом с заповедником. Тут орнитологи живут с семьями. Завтра с утра на маяк повезут, — проговорил он и снова замолчал.
— Тебе там нравится? — Марина припомнила, как Борис накануне беспокоился за то, как его товарищ приживется на новом месте. Она вообще начинала чувствовать себя, как на работе, когда ей попадались особо сложные экземпляры, из которых требовалось по капле вытянуть нужную ей информацию.
Правда вот, какая информация нужна была Марине от Артема, она не знала.
— Пока не разобрался, — ответил он. И, помолчав, добавил: — Мне, наверное, пора.
Марина медленно беззвучно выдохнула и хлебнула виски большим глотком.
Артем хотел общения с ней. Это по всей логике следовало из его действий. Об этом прямо и недвусмысленно сказал вчера Борис.
Но при этом все их разговоры он крайне быстро сворачивал.
— Ты еще позвонишь мне? — спросила Марина первое, что пришло в голову.
— А ты этого хочешь? — Голос Артема прозвучал немного напряженно.
Марина задумалась.
— Я буду рада еще пообщаться с тобой, — ответила она, тщательно подбирая слова.
— Хорошо, — сказал Артем. И по голосу его она поняла, что он улыбнулся. — На маяке связи нет. Ну, междугородней. Если я буду в поселке, наберу тебе.
Они попрощались. Неуклюже, как и в предыдущие разы.
А Марина еще долго сидела на кухне, наблюдая, как догорает в пепельнице недокуренная сигарета.
========== ЧАСТЬ 6. ПРАЗДНИЧНОЕ НАСТРОЕНИЕ ==========
— Маришечка, как у тебя в личном плане? — с искусственной непринужденностью поинтересовалась мама из телефонной трубки.
Она знала, что от вопросов о личной жизни дочь начинала выходить из себя. Но не спрашивать — не могла.
— Все без изменений, — сухо ответила Марина.
— С Сашей ты не помирилась? — поинтересовалась мама еще более наигранным тоном.
— Я не ссорилась с Александром, — ответила Марина, делая упор на «Александре». Мама ни разу не видела его вживую, но заочно всегда норовила назначить в зятья. — Я с ним рассталась — и все.
— Маришечка, — скорбно произнесла мама. — Тебе уже почти тридцать. Тебе пора подумать о семье.
— Пожалуйста, позволь мне самой решать, о чем думать, — вымученно ответила Марина.
Они уже давно жили по разным городам. Когда Марина училась на третьем курсе, заболела бабушка, и мама уехала, чтобы ухаживать за ней, на родину — в Саратов. Да так и осталась там впоследствии — в уютном частном домишке на окраине города, где выросла и прожила всю юность, со своим огородом и возможностью держать кур и козу.
Однушка в Питере, принадлежавшая отцу, известному в своих кругах историку, преподавателю и доктору наук, осталась в единоличном пользовании Марины. Отец умер от инфаркта, когда она была еще ребенком и даже не вполне могла осознать произошедшее.
Работая в «Комсомолке», Марина сделала в квартире хороший ремонт. Мама, приезжавшая в гости раз или два в году, была довольна. И втайне надеялась, что дочь, обеспеченная отдельной жилплощадью, сумеет так быстрее найти жениха.
Марина, естественно, ее надежд не оправдывала.
— Ты можешь назвать мне свой адрес? — на одном дыхании произнес Артем.
— Зачем? — удивилась Марина.
— Н-ну… — замялся он. — Хочу тебе кое-что выслать. В подарок. К Новому году.
— Чучело альбатроса? — хохотнула она.
— Дались тебе эти альбатросы! — Артем тоже рассмеялся. — И вообще. Я же Терминатор, а не таксидермист.
— Ого!
