и действительно разбирался в похоронном деле, в отличие от меня, у которого был только ворчливый призрачный консультант дома. Но сейчас не смог удержаться от недоуменного взгляда.
– Гробы стоят пустые, – сжалился надо мной Валентайн. – Просто деревянные короба, в которые никому не захочется укладываться по доброй воле. А ведь сколько людей предпочло бы подобрать себе гроб самостоятельно, не отдавая столь важное решение в руки своих родственников. Они, знаете ли, бывают совершенно несносны.
Я знал. Искаженное ненавистью лицо миссис Уайт до сих пор стояло перед глазами.
– И вы хотите, чтобы люди могли заранее подобрать себе гроб?
– Именно! А из одинаковых коробок особо не повыбираешь, – его разобрал смех от собственного каламбура. – Джонс прислал мне ткани из последней партии, первоклассные ткани, должен заметить. Приспособим их специально под это дело. Вот вы бы, мой дорогой, что предпочли – алый бархат или черный креп?
– Я бы предпочел льняные простыни, – у меня дернулась бровь.
– А зря, зря, на алом бархате вы смотрелись бы прелестно, – подмигнул Валентайн.
– Да что ж вы все пытаетесь положить меня в гроб! – не выдержал я. – Я все-таки пока еще жив и ваш компаньон!
– Простите, дорогой мой, не иначе подхватил эту заразу от Элиса. Ужасно, ужасно! – он придал лицу выражение раскаяния, но я-то видел, что это всего лишь актерство и ни капельки ему не стыдно.
Я вздохнул и подошел к развалу рулонов.
– На вот тот, из мореного дуба, конечно, алый бархат. А на гробы из вяза подойдет и черный фетр. Попроще.
– Вы полагаете? Что ж, возможно…
– Кстати, с каких пор вы заказываете гробы из мореного дуба? – я провел пальцами по темной боковине. – Это ведь неэкономно…
– Дориан, вы отстали от жизни! – вскинул брови Валентайн. – Лондонская похоронная компания уже почти полгода по этому поводу издает удивительно солидарный вой, любой оборотень обзавидуется. Конечно, заменяя традиционный вяз на дуб, мы много теряем. Но с другой стороны, таковы требования властей. Безопасность живых прежде всего!
– При чем тут дуб и безопасность живых? – я не мог уловить суть. – Мистер Блэк рассказывал, что вяз – исторически дерево для последнего пути…
– Исторически и погосты не были переполнены! – хмыкнул Валентайн. – Но чума шестьдесят пятого года сделала свое дело. Видите ли, мы хороним зачастую уже третьим, четвертым слоем, количество кладбищ в Лондоне ограничено, а трупный яд может причинить неприятности своим живым соседям. Да и потревожит несчастные души.
– Так в чем же дело?
– В лаке. В новом, высококачественном лаке, которым я сегодня же планирую начать покрывать гробы. Рассчитываю на вашу помощь, кстати!
– Почему вообще нужен лак?..
– Для гроба за четыре пенни, конечно, не нужен. Но мы же похоронное бюро высокого класса! – подмигнул Валентайн.
Он поднял с табуретки небольшой молоток и принялся подкидывать его в руке.
– Гробы имеют свойство расползаться со временем – под давлением земли, из-за влаги и из-за того, что землю перекапывают по нескольку раз. Если пройдетесь по кладбищам, заметите, что то тут, то там торчит из-под земли чья-то последняя кровать. Если покрывать их лаком, шанс, что они продержатся хотя бы чуть-чуть подольше, все-таки остается. Но этот современный лак на вязе не держится совершенно. Дуб скоро займет почетное место на всех кладбищах страны, помяните мое слово. Чем надежнее гроб, тем крепче спят мертвецы перед Страшным судом…
– Вы что, католик?
– Кажется, прошли времена, когда за это можно было лишиться головы… Шутка, мой дорогой. Так что, займемся делом?
* * *
Мы провели в могильнике почти весь день, благо, ненастная погода заставила наших потенциальных клиентов сидеть дома.
В четыре руки покрывать гробы лаком оказалось довольно простым занятием, но пары стояли такие, что очень скоро перед глазами у меня появился второй Валентайн.
– Так, друг мой, пойдемте-ка пить чай, – вовремя оценил мое состояние уже пошатывающийся компаньон и вывел меня за дверь.
Несмотря на ледяной холод в могильнике, пары лака все-таки вывели нас на пару часов из строя.
Валентайн задумчиво принюхался и сказал:
– Нет, пожалуй, до утра тут лучше вообще не появляться.
Прежде чем я хоть что-то ответил, он сунул мне в руки пальто.
На улице было мокро, мерзко и очень свежо. Я застыл на крыльце, жадно вдыхая воздух. Какая-то припозднившаяся парочка, идущая под одним зонтом, шарахнулась от меня. Я только усмехнулся. Гробовщик – пугающая профессия.
Самые невинные действия тут же обрастают страшными подробностями. Не иначе как юноша, пугливо оглядывающийся по сторонам и прикрывающий свою спутницу, будет рассказывать назавтра собутыльникам об оскаленной пасти и капающей крови… Или чем там нынче молодежь щекочет себе нервишки?
– У вас восхитительное воображение, Дориан! – расхохотался Валентайн, стоило мне поделиться с ним своими размышлениями. – Гробовщики – вампиры! Лондонской похоронной компании стоит озаботиться наймом таковых на работу. Правда, тогда днем контора будет простаивать, а в гробах они будут спать… Кто захочет лечь в гроб, в котором уже кто-то спал?
– Вынужден признать, не самая удачная идея, – кивнул я. – Лучше оставить все как есть. Нас с вами вполне хватает.
– Полностью с вами согласен. Идемте же!
Я раскрыл зонтик и шагнул за ним в октябрьскую тьму. Валентайн уверенно прокладывал курс сквозь дождь, и в скором времени мы уже грелись в тепле небольшого уютного паба. Валентайн с явным наслаждением цедил пиво и ждал, пока принесут свиные ребрышки. Я ограничился крепким черным чаем и фиш-энд-чипс.
– Вы мало едите, Дориан! – нахмурился Валентайн. – При такой работе, как наша, требуется много сил!
– Сил у меня достаточно, – улыбнулся я. – Вам же известно, что я поэт. А поэты способны прожить несколько жизней на силе внутренней драмы!
– Или покончить с собой и причинить много неприятностей похоронной компании, – покачал головой Валентайн.
– Я предпочту первый вариант.
– Я, сами понимаете, тоже. Из эгоистичных соображений. Не так-то просто найти подходящего компаньона.
Его кружка столкнулась с моей чашкой в импровизированном тосте.
– Валентайн… Скажите, а я правда вас устраиваю? Как компаньон?
Валентайн округлил глаза.
– С чего вдруг такие разговоры, мой дорогой? Неужели лак так подействовал на вас?
– Да нет, – я махнул рукой. – Просто…
Я собирался объясниться, но пряный запах свиных ребрышек вторгся в наш диалог. Валентайн тут же схватил ребрышко длинными тонкими пальцами и принялся обгладывать мясо с кости. В людях, которые едят мясо в пабах, всегда есть что-то животное, первобытное. Впрочем, вряд ли я со своей жареной рыбой далеко от этого ушел.
– Простите, я голоден как зверь, – пробормотал Валентайн. – Вот что значит забыть про завтрак… Вы начали говорить, мой друг.
– Да… Я хотел сказать, что я ни для
