class="p1">Я в ловушке.
Бетонная коробка — гроб.
Стены с потолком сужаются, через них просачивается вода.
Сейчас я либо буду раздавлен, либо утону.
Создаю вокруг себя воздушный пузырь, пытаюсь пробить стены струёй магмы. Безуспешно.
Нужно больше маны. У меня же осталось чуть больше половины.
Достаю из кармана магический кристалл своего н. з.
Зачем его теперь беречь?
Жадно заполняю им свой магический источник до предела.
Начинаю читать одно из новых заклинаний.
Вот сейчас и узнаю, что из себя представляет «телепортация последнего шанса».
* * *
Четыре часа дня. Императорский экспресс. Купе номер два.
Меня адмирал спросил явно глупость. Естественно, я этого хочу.
Я хочу вновь обладать магией!
Я хочу добиться в ней ещё больших успехов, чем в том мире!
И да, я хочу вернуться в свой старый мир! Продолжить и закончить начатое дело.
Ещё некоторое время я стоял не шевелясь. Потом медленно повернулся в сторону задавшего вопрос адмирала. Посмотрел ему прямо в глаза взглядом, полным злобы, ненависти и надежды одновременно.
— Садись, — сказал адмирал Жимин, одновременно отодвигая стул и пододвигая стакан.
Адмирал смотрит на меня оценивающим взглядом. Указывает на свой глаз:
— Видишь шрам чуть ниже брови? Этот шрам ни один лекарь не мог убрать. Вот этот задохлик, — указал он на рослого и подтянутого фабриканта, — этот неблагодарный урод выбил мне глаз и чуть не убил меня.
— Значит заслужил, — буркнул недовольно князь Пестов, — чего ты жалуешься? Лекари зрение тебе вернули, подумаешь, маленький шрам остался. Хватит из мухи делать слона.
— Прошло с того времени каких-то жалких двадцать пять лет, а ты всё такой же.
* * *
Девять утра. Императорский экспресс. Купе номер два.
Я нажратый в стельку выхожу из купе своих пассажиров.
Иногда проводники супер-люксовых вагонов выполняли не только функции дополнительной защиты, но и перепивали своих пассажиров, а также организовывали иной досуг. При желании гостям на ближайшей станции согласовывали посещение увеселительных мест, подготавливали всё для проведения простой или магической дуэли, приводили на поезд куртизанок и ещё многое другое.
Все эти случаи тщательно документировались и заносились в личные дела господ, которые собирала ИСБ на каждого дворянина в империи.
Многие знали об этом, поэтому подавляющее большинство пассажиров в поезде не позволяло себе лишнего, боясь пополнить новыми записями личные дела. Такие пометки оказывали решающее значение для продвижения дворянина на службе у Императора или снижали рейтинг рода в табеле родов империи.
Любые действия, которые выходили за рамки должностных инструкций проводников, требовалось обязательно согласовывать не только с дежурным по поезду исбэшником, но и со своим непосредственным начальством. В этом поезде руководство было крайне трусливое, боялось абсолютно всего, что могло хоть как-то отразиться на нём. Поэтому зачастую в любых нестандартных ситуациях начальство сразу обвиняло и наказывало своих подчинённых.
В моём поезде проводники делали всё на своё усмотрение и под свою ответственность, не утруждаясь никакими согласованиями, которые обычно начальство сразу отклоняло или слишком тянуло с принятием решения.
Этой ночью я вместе со своими пассажирами гульнул на славу. Об этом наглядно свидетельствовали немного раскуроченные вагоны основного и дополнительного состава.
Поэтому я особо не удивился, когда увидел в коридоре кресло, перегораживающее дорогу к служебному купе. В нём с пафосом восседал первый заместитель начальника поезда.
Как только он увидел, что я вышел из второго купе и иду в его сторону, то вскочил, принял немного чудаковатый, но грозный вид.
Наверно, думал меня напугать.
Ну это навряд ли!
Увидел бы он рожи пьяных орчих из моего прошлого мира, точно бы обосрался.
— Что вы себе позволяете, молодой человек! — начал он сразу отчитывать.
— Всё завтра, — буркнул я.
Чувствую, что ещё немного — и свалюсь от выпитого, всё же пить более двенадцати часов кряду, это слишком. Протиснувшись рядом с заместителем, я направился к своему служебному купе.
Моя смена закончилась ещё ночью, остальное — огромная переработка, за которую, естественно, платить мне никто не собирается.
— Что значит завтра? — недовольно возмутился зам. — К часу дня явишься на ковёр к начальнику поезда. Я тебе там всё припомню! Только попробуй опоздать — вылетишь со службы вмиг. Обидно, наверно, будет за два дня до конца контракта.
Он мерзко захохотал мне вслед.
Глава 5
— Антон, просыпайся, — услышал я голос Ивана.
Приоткрыл один глаз: убедился, что не почудилось. Затем второй — и со вздохом медленно сел на постель.
— Спасибо, — поблагодарил я, зевнув. — Вань, а который сейчас час?
— Без пятнадцати час.
— Отлично.
— Ну ты вчера и устроил переполох на весь поезд, я прям завидую. Оторвался напоследок по полной?
— Считай, что дембельнулся, — улыбнулся я.
Хорошо иметь молодое здоровое тело. Около трёх часов сна, а я уже как огурчик. Но что самое главное — никакого похмелья. И неважно, что небольшой градус явно остался, как после бокала вина.
Так прекрасно, что у меня есть целый вагон времени до визита на ковёр к шефу!
Наскоро перекусил тем, что Иван притащил к нам в служебку, когда официанты убирали после ночного застолья. В основном я питался правильно, предпочитая здоровую еду, но сейчас можно сделать исключение.
Нырнул в душ, который для моего поезда не являлся чем-то особенным и был практически во всех жилых купе. Надел свежую, заранее отглаженную форму. И вот, уже посвежевший и довольный жизнью, понесся по вагонам на встречу с начальством.
— Борис Петрович, вызывали? — поинтересовался я, перед тем как вошёл в его купе-кабинет.
— Заходите, Антон, — нахмурив брови и выпустив облачко дыма от своей сигары, махнул он мне.
Начальник небольшого роста смешно смотрелся в своём непропорционально большом кожаном кресле. На монструозном дубовом столе разбросаны документы, создающие видимость занятости. За одной из стопок бумаг виднелся на треть налитый стакан с карамельно-коричневой жидкостью.
— Как он там, трезвый? — раздался у меня в голове голос реципиента.
— Да вроде. Но принимать уже начал, — ответил я, радуясь тому, что бывший владелец тела вновь вышел на контакт.
— У Бориса Петровича это нормальное состояние. Он обычно с самого утра нервишки свои успокаивает. Начальник поезда не из тех, кто мог целый день культурно выпивать и при этом не терять работоспособность. Он трезвеет только в дни встречи на станции важных гостей, ещё иногда в конце рейса. Всё остальное время цедит «на грани фола»:
