Книга Чёрно-белый мир - Татьяна Андреева

Николас молчал, погружённый в собственные переживания, а я решилась спросить:

— Томас, неужели рукопись содержит инструкцию перехода в другой мир?

— В общем-то да, но… не спеши радоваться. Всё не так просто. Для проведения ритуала необходимо зелье, а для его изготовления — редкие ингредиенты. Лепесток чёрной орхидеи, что разрушит телесную оболочку в этом мире. Кровь грифона, что, точно на крыльях, перенесёт освободившийся дух в иную реальность, где сосуд для него возродится с помощью феникса пера…

— Ну так чего же мы ждём? — нетерпеливо оборвала объяснения. — Нужно взять всё это и…

Раздался невесёлый смех Николаса.

— Кара, — рыжий подарил мне снисходительный взгляд. — Последний из фениксов живёт в королевском зверинце в самом сердце Фламии. Под охраной, разумеется. Грифоны скрыты от людских глаз в пещерах Мальдезера. Зверей осталось мало, и промышлять их кровью запрещено. Отдельные пустынники нарушают закон, добывая ценность в целях контрабанды. Привилегированные слои используют её для телепортации. Несмотря на баснословную цену, скупается всё. И последнее по очерёдности, но не по сложности — чёрная орхидея вырастала из семени, окроплённого кровью тёмного мага. А ноксильварцев, — развёл руками парень, — на Амираби как бы больше нет.

— Вот только… — вмешался в разговор Томас. — Давным-давно, в день, когда умер отец Карла Игниса, и тот стал новым правителем Фламии, Миссандр Тенебрисс в знак сочувствия прислал соседу священный цветок. Его поместили в семейный склеп, где реликвия по сей день бережёт вечный сон фламийских королей.

— И как ты себе это представляешь? — прервал рассказ Ник. — Просто явимся к Фредерику и попросим листочек, крови и пёрышко? А ещё попить из его кубка и поспать на перине?!

Постепенно я начала понимать, что даже при существовании способа вернуться домой возможность испробовать его равняется примерно нулю. Мой энтузиазм пошёл на спад. Его место заняла усталость, клонившая плечи к земле. Ничто не укрылось от наблюдательности оранти, и он поспешил угомонить сына.

— На сей счёт есть соображения. Обсудим это завтра. А сейчас покажи Каре уборную и проводи наверх. Тебе же пока придётся разместиться в сарае, но наверняка бывшего солдата таким не смутишь.

Они тепло обнялись, и Томас, улыбнувшись мне на прощание, зашагал по лестнице вверх. Привычным движением Николас взял меня за руку и провёл через кухню в небольшое помещение. Внутри на малюсеньких ножках стояло само совершенство — латунная ванна, в которую Ник опрокинул несколько вёдер воды из бочки. Сунул в жидкость пальцы, прикрыл глаза — и от водной глади повалил пар, сначала робкий, почти незаметный, затем более плотный. Как сахарная вата, густой.

Я с трудом удерживалась от того, чтобы сорвать себя платье и с воплем радости прыгнуть в нагретую лохань. Задуманное осуществила, как только Николас покинул помещение, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ванна была глубокой, но не длинной, и я сидела внутри, обхватив колени руками, опустив веки на утомлённые глаза. Водные процедуры всегда действовали на меня эффективнее любого терапевтического сеанса, даже лучше разговора по душам.

Хоть и не хотелось шевелиться, я позволила себе побаниться не более десяти минут, а затем при помощи обнаруженного на бортике бруска мыла стёрла с тела грязь. Вернув одежду на законное место, я распахнула дверь.

Рыжий ловко убирал остатки ужина со стола, укладывал посуду в таз с пеной и почему-то покраснел, когда я вошла.

— Не хочу, чтобы матушка утром наводила чистоту, — зачем-то пояснил он, — ей и так готовить на всех.

Я молча взяла из его рук намыленную тарелку и опустила в другой таз, с чистой водой. Насухо вытерла полотенцем. Со второй повторила то же самое, и с третьей, и с четвертой, пока мы не разобрались со всей грязной утварью.

— Молли очень повезло с тобой, — заметила я, удовлетворённо оглядывая результат нашей работы, — как и тебе с ними.

— Знаю, — он снова подхватил мою ладонь, — идём.

На втором этаже друг напротив друга находились абсолютно идентичные двери.

Заметив мою растерянность, Николас пояснил:

— Справа — спальня родителей, слева — моя. Стало быть, тебе налево, ну а мне в сарай.

— Спасибо тебе за всё, Шелли, без тебя я бы пропала.

— Это точно, — хмыкнул он, — вот такой я уНИКальный.

Я рассмеялась и звонко чмокнула рыжего в щёку. И кажется, изобрела оружие почище ледяных копий против него. Бедолага поменялся в лице, щёки его зарделись, и он сбежал по лестнице с такой скоростью, будто за ним гнался пчелиный рой.

— Спокойной ночи! — донеслось откуда-то снизу.

— Сладких снов! — свесившись через перила, пропела я.

В спальне было тихо, слышалось лишь размеренное дыхание Сэм. Я сбросила верхнее платье прямо на пол, на ощупь отыскала кровать. На сей раз не было никаких жутких видений, я погружалась в сон плавно, с наслаждением вдыхая запах молока и мёда, идущий от детских волос. Как хорошо знать, что всё небезнадёжно. Как приятно быть среди тех, кому не наплевать. И как правильно следовать туда, где дом. Тёплый и родной. Настоящий. Я бы возвращалась в такой всегда.

Глава 8. Открытие

Всё-таки хорошо спится на природе. Дышится прекрасно, тело наполняет лёгкость. Птички опять же поют… Вот только откуда им взяться за окном, если квартира находится под самой крышей многоэтажки, и максимум, что можно услышать в спальне, — воркование засевших на карнизе голубей?

Я приподнялась на локте и тут же рухнула лицом обратно в подушку. В голове замелькали кадры последних событий, и я тихонько застонала. Всё, что со мной приключилось, не сон! Всё это было на самом деле, а значит… Где Сэм?!

С первого этажа донёсся звон битой посуды, приглушённый голос Молли и детский смех. Под стук всё ещё встревоженного сердца я огляделась.

Сквозь тонкие занавески пробивался розоватый свет Ока. Я сидела на неширокой кровати с мягким, пружинистым матрасом, парой пухлых подушек и одеялом в цветочек. У изголовья стоял круглый столик на длинной, как у цапли, ноге. Важно подбоченился глиняный кувшин. Секретер у стены напоминал человека с раззявленным ртом. Маленький табурет, наверняка от страха быть съеденным, прятался под его нижней «губой». За дверцей в углу полки хранили одежду. Казалось, стоит отвернуться, и мебель запляшет, запоёт «Вы наш гость». *

Кухня встретила меня утренней идиллией. За столом, в окружении горшочков с маслом, сметаной, орехами, мёдом, вареньем, восседала Саманта. Она опускала оладушки то в одну, то в другую крынку, прежде чем отправить лакомство в рот.

— Фоблое утло! — поздоровалась девочка, не прекращая отлаженной деятельности.

— Доброе, — отозвалась я и