с моим просто неуемный.
Это он поэтому обрадовался, что я могу быть якобы мультиоргазменной? Чтобы лялька копытца не отбросила от многократных заездов?
Как вспомню, как он в меня входил…
Мурашки, выступающие на руках, намекают, что рано хоронить наш темперамент. И пальчики поджимаются в босоножках, когда в памяти всплывают звуки шлепков бедер о ягодицы.
Песец твоему вареничку, Маша.
Что-то я нервничаю.
Никогда не поздно себя взвинтить на ровном месте. Женщина я или где?
И к моменту, как мы паркуемся возле элитной высотки, я накручиваю себя так, что готова сбежать сразу, как только глохнет двигатель.
Соколов мгновенно считывает мою реакцию, и лицо его хмурится:
— Маш, давай не будем.
— Но Дмитрий Константинович…
— Лучше «Дима».
— Дима, я не… — и мнусь, не очень понимая, что конкретно «не».
Что я не такая? Да как бы уже вполне показала, что такая…
— Маш, я тебя хочу. Ты меня тоже. Это мы уже выяснили. Ты не замужем, я проверил. Какие проблемы?
Мама не разрешает трахаться с боссом…
Но, пожалуй, я маме рассказывать не буду.
— Я не зна-а-ю… — душераздирающее подвываю я.
Тяжело вздохнув, Дима отстегивает и себя и меня, выходит из салона, обходит машину, открывает мою дверцу и протягивает руку:
— А такую смелую литературу взялась осваивать. Твоя героиня похрабрее будет, — и глаза его смеются.
— Это мое дерзкое альтер эго, — бубню я, осторожно вкладывая пальчики в теплую ладонь.
И опять меня будто молния бьет, когда лапка попадает в плен его ручищи.
Снова какое-то магическое влияние, и я, прижимая к себе сумочку, покорно цокаю за широко шагающим Соколовым.
В лифте я ожидаемо нервничаю.
За последние два дня у меня прочно крепнет ассоциация между лифтом и развратом. Глаза босса тоже темнеют, но, слава богу, мы просто скучно добираемся до нужного этажа. Дима все еще ведет меня за руку, видимо, чтобы я не улепетнула.
Не доверяет.
Правильно делает.
Я и сама бы себе не доверяла.
Когда за моей спиной захлопывается тяжелая металлическая дверь, на меня накатывает новый приступ робости.
Я у взрослого мужчины дома!
И я знаю, зачем он меня привел.
Ыыыыы!!!
Кошмар!
Чувствую себя четырнадцатилеткой, которую снял матерый мужик.
Ну Соколов, конечно, еще молодой…
Кроссы в прихожей стоят совсем не старперские.
— А сколько тебе лет? — решаюсь я спросить, глядя на то, как он нога за ногу стаскивает обувь.
— Двадцать девять, — отвечает Дима, отбирая у меня сумочку, которую я держу так, будто собираюсь ей обороняться.
Чего уже защищать-то?
Крепость пала. Ее захватили варвары…
Киска в этот момент трагично сжимается. Сто пудов, в ужасе от варварства.
В ужасе, я сказала!
А Соколов начинает расстегивать рубашку, которая после наших катаний в лифте выглядит слегка пожеванной, и я соображаю, что надо бы тоже босоножки снять.
Но засматриваюсь на шикарное тело.
Чума.
Босс знает, что делает, когда демонстрирует мне себя.
Широкие плечи, мощная грудь с негустой растительностью, рельефные бицепсы, плоский живот в кубиках, золоченных загаром…
Это все мне, да?
Еще немного и я закапаю слюной полы прихожей.
«Нехочуха» во мне начинает сдавать позиции. Тут такое! Нельзя прошляпить! Хоть потрогать. Когда еще выпадет такой объект?
Надо дать.
Тьфу. В смысле, надо брать!
В общем, я откровенно пожираю глазами безупречный торс. Машеньку взяли на наживку. Тепленькой взяли. Я гипнотизирую маленькие плоские соски, тугие жгуты мышц на ребрах…
И не сразу вкуриваю, что полураздетый Соколов подходит ко мне вплотную.
Я вскидываю глаза, вижу во взгляде Димы откровенное обещание, то самое: «Ходить не сможешь», и гормончики запускают гоу-гоу-дэнс, радостно машут помпонами и всячески одобряют грядущее развитие событий.
Дима опускается передо мной на корточки и, бережно поглаживая щиколотки, расстегивает ремешки босоножек. Меня даже не удивляет, как быстро у него это выходит. Сама бы я пару минут провозилась. Но у Димы это выходит ловко, что неудивительно, учитывая с какой скоростью он оказался у меня между ног.
Освободив ступни от обуви, он поглаживает мои икры, скользит сухими ладонями вверх к коленям, ныряет под подол и жадно оглаживает бедра.
И я никак этому не препятствую.
Как ничего не предпринимаю и тогда, когда бессовестные пальцы добираются до тоненьких трусиков и стаскивают красные влажные кружева вниз.
Я послушно переступаю ногами, расставаясь с ними, а Дима поднимается и вешает их на вешалку рядом с сумочкой. Что он там говорил? Они мне будут не нужны?
Показательно, блин.
Соколов снова берет меня за руку и тянет вглубь квартиры.
— Корниенко, — говорит он серьезно, — я очень ценю ответственный подход и самоотдачу. Обещаю, что со своей стороны сделаю все, чтобы сверхурочные стали тебе в радость.
Глава пятнадцатая
Вообще я жду, что Дима как набросится на меня, как возьмет в оборот.
Трусики-то поверженным знаменем позорно болтаются на вешалке в прихожей как символ женской капитуляции.
Но Соколов только поедает меня взглядом, заставляя смущаться и волноваться еще больше. Похоже, ему нравится мое стеснение.
А меня оно почему-то заставляет возбуждаться еще больше.
Если это план по прогреву бухгалтера-стажера, то он успешно работает.
Я от чувств не знаю, куда глаза деть. Пытаюсь рассмотреть обстановку, но взгляд все время возвращается к непростительным мускулам. Это грех — иметь такое тело… Хорошо, что в офисе босс носит костюмы, а то девки бы на него бросались. Хотя… кто знает, может, и бросаются…
С подозрением смотрю на Соколова и прихожу к выводу, что он — эталонный кобель. Интересно, скольким девчонкам в компании Мистер Дима «расширил кругозор»?
Мой собственный до сих пор немного тянет изнутри…
Чтобы не выдать внезапную неуместную ревность, все-таки оглядываюсь по сторонам.
Разрушая мои иллюзии, Дима приводит меня не в спальню, а на кухню. Интерьер ожидаемо мужской. В стиле лофт, но уютный. Не так много индустриальности, чтобы превратить кухню в подобие цеха, но достаточно воздуха и строгих материалов, чтобы почувствовать дух городского мужчины — одинокого волка.
— Чего-нибудь хочешь? — Соколов усаживает меня на высокий хромированный табурет и пропадает в холодильнике.
— Пить.
И сбежать.
Дима обеспечивает меня минеральной водой без газа и принимается творить коктейль.
«Маргариту» я опознаю сразу. А босс не мелочится. Это серьезная заявка на «споить дивчину».
С другой стороны, уже почти семь. Время вполне адекватное для принятия алкоголя.
Только немного настораживает, когда себе ДК наливает обычного яблочного сока.
— А ты?
Соколов только загадочно улыбается и пододвигает ко мне блюдо с ягодами.
— И давно ты развратничаешь? — спрашивает он вдруг.
Захлебнувшись от неожиданности, я закашливаюсь от такого
