набора. — Но кода я не знаю. Пойдёмте отсюда, пожалуйста.
— Конечно, — сказал я. — Выбирайся.
Зрелище девушки в короткой юбке, поднимающейся передо мной по крутой, почти вертикальной лестнице, слегка скрасило впечатление от подвала.
Слегка.
***
— Слы, чел, — сказал мне мрачный панк, пока я готовлюсь к настоящей, вечерней работе бара. Расставляю стаканы, которые потом буду протирать и так далее. — Она меня бортанула.
Говночел притащил из подсобки новую кегу с пивом. Я промываю шланги и подключаю её к крану, поэтому слушаю несколько рассеянно.
— Кто?
— Блонда. Дала по морде и ушла. Рука крепкая! — он потрогал красное пятно на щеке.
— А ты думал, если облапаешь, она тебе немедля отдастся на клумбе?
— Да, чел, ты рили прав. Я опять наговнял, дебил беспросветный. Сам не знаю, как вышло. Помогал герле встать, взял за руку и… Чел, она такая… такая… Эх! Что ж я такое говно, чел?
— Ну, хоть подержался, — сказал я философски, — за мягкие места.
— Блин, зря ты, чел. Не надо так… Эта герла, может, лучшее, что я в жизни видел. Говорил себе: «Ну, хоть в этот раз не наговняй!» — и наговнял, конечно. Ну вот как так? Нет в моей жизни просвета, чел, вот что я скажу. Говно, а не жизнь.
— Это тебе сейчас так кажется, — сказал я, вылезая из-под стойки. — Скоро ты эту жизнь будешь вспоминать как рай. Девушку не поимел? Тоже мне неприятность. В тюрьме будешь думать, как бы не поимели тебя…
— Блин, чел… — уныло сказал панк. — И так на душе насрано…
Я подставил стакан и нажал на кран — надо промыть систему свежим пивом. Ёмкость быстро заполнилась, я понюхал — нормально. Хотел вылить в раковину, но панк взвыл:
— Чел, ну, чел! Это же пивцо, чел! Не надо так!
— Чёрт с тобой, лечи разбитое сердце.
Он выпил стакан в два глотка и вздохнул.
— Рили сенкаю, чел.
— Не дыши потом на уборщицу, а то она подумает, что ей тоже можно. Иди лучше мусор вынеси. И учти, это было один раз. В порядке исключения.
***
— Она водила тебя в подвал, — обвиняюще сказала Швабра, вернувшись.
— Проводила подружку? — пожал плечами я. — Давай, за работу. Пора открываться для вечерних клиентов.
Но девушка стоит передо мной, упрямо уперев руки в бока и нахмурив брови.
— Это паршивая идея, босс. Не надо ей потакать. Она и так не в себе.
— Потакать в чём?
— Во всём… этом. Ты правда не понимаешь?
— А должен?
— Не знаю, босс, — Швабра вздохнула и сделала шаг в сторону, пропуская меня к двери.
Я перевернул табличку надписью «Открыто» наружу.
— Иногда думаю, босс, что ты давно уже всё понял, только вид делаешь. А иногда…
— Что?
— Что тебя тут вовсе нет.
***
— Последний денёчек догуливаю, — вздохнула Училка, разглядывая на свет свой первый за сегодня мохито.
— Ах, да, завтра же первое сентября, — вспомнил я. — Каникулы закончились, наступают трудовые будни?
— Вот вам смешно, а у меня сердце не на месте. Как будто…
— Что?
— Не знаю. Что-то происходит, Роберт.
— Всегда что-то происходит. Это называется «жизнь».
— Простите, наверное, вы правы, я зря себя накручиваю. Просто выпускной класс, детей очень много, большая ответственность, администрация на меня давит…
— В каком смысле «давит»?
— Они носятся с дурацкой идеей досрочной аттестации. Хотят закончить учебный год раньше.
— И какой в этом смысл?
— Не знаю, но мне кажется, дело в заводе. Может быть, им срочно нужны рабочие руки и не хочется ждать до следующего июня. Но городские власти с ними заодно, да и родители, в общем, тоже.
— А вы?
— А я не знаю, как мне поступить. Досрочная аттестация одного-двух учеников возможна, но весь класс? Впрочем, отчего-то я уверена, что Департамент образования проверку не пришлёт.
— И как вы поступите?
— Ещё не решила. Если соглашусь, это будет означать, что всё закончилось. Надо будет что-то делать со своей жизнью дальше. Куда-то ехать, искать работу, пристраивать сына… С другой стороны, какая разница, сейчас или следующим летом?
— Но вам это не нравится, — констатировал я, протирая стаканы.
Барменская магия. Кроме всего прочего, помогает не вляпываться в чужие проблемы.
— Знаете, да. Я им дала почти всю программу, аттестаты будут не совсем с потолка, но, понимаете, это признание того, что кроме Завода детям ничего не светит.
— А разве это не так?
— Так, — вздохнула она, — но признавать очень обидно. Я старалась дать им как можно больше, а теперь мне говорят: «Это всё не нужно. На заводе научим сами». Это обесценивает годы труда, и это сложно принять. Хотя, наверное, придётся. Я решила для себя, что сначала поговорю с детьми. И если они будут против досрочной аттестации, стану сопротивляться до последнего. Хотя возможности мои как куратора класса не слишком велики. Если администрация будет настаивать, то меня в крайнем случае просто уволят.
— Приходите, возьму вас официанткой.
— Спасибо за предложение, — рассмеялась Училка, — но я предпочитаю работу с детьми. Отличные мохито, как всегда, но мне пора. Пойду готовиться к торжественной церемонии начала учебного года.
Она расплатилась и вышла.
— Чего она распиналась? — спросила Швабра.
— Да так… Обсуждали нюансы среднего образования.
— Это она может… обсуждать.
— Она тебе не нравится? — удивился я. — Мне показалась довольно безобидной.
— Это ты ей у доски не отвечал, — скривилась девушка. — Ух и въедливая! Нет, так-то она ничего. Не злая. Но ни черта не видит за своими учебниками. Столько лет тут прожила, а так и не поняла ничего.
— Слыхала про «досрочную аттестацию»?
— Да, наши «сладкие лимонадики» третий день обсуждают.
— И как тебе?
— Мне? Ты серьёзно, босс? Не прикидывайся наивным, тебе не идёт.
— Ладно, не буду. Давай об актуальном. С завтрашнего дня тебе придётся ходить в школу.
— Да, босс. Но это не очень большая проблема. Утром я и так не работаю, а дневной лимонад придётся сдвинуть попозже, потому что однокласснички-то тоже будут отсиживать положенное. Единственное… — она замялась.
— Что?
— Ничего,
