персик и, перегнувшись ко мне, целует.
Вот так просто.
Не агрессивно, иначе бы я уже отпихнула его, а мягко, но настойчиво.
Поцелуй со вкусом персика.
Я не собираюсь отвечать на него. Ни в коем случае.
Ведь я же решила, что обломаю все поползновения.
Но когда в дело включаются мужские руки, забирающиеся под халат, инстинкты берут своё.
Голова немного кружится от поцелуев, ставших такими жадными и горячими, от бесстыдных ласк пальцев, нагло хозяйничающих под халатом и уже задирающих майку. Поясок развязан, и Артём придавливает меня своим телом, каким-то образом успев перебраться со своего кресла ко мне.
Я плавлюсь, как воск, в умелых руках.
И могло бы случиться недопустимое, но меня отрезвляет мой пискнувший мобильник, валяющийся рядом с креслом.
До меня доходит, к чему всё идёт. Да что там идёт! Несётся сверхскоростным!
Матерь Божья! Это что такое? Я же чувствую генеральский «штык»!
Ещё немного, и Артём узнает, что я без трусов!
Я с трудом отпихиваю тяжёлое тело, нежелающее уступать отвоёванные позиции, и, выигрывая пару секунд, чтобы совладать с лицом, хватаю телефон, на экране которого всплывает сообщение от Левиной: «Блин, Гера только приехал, ни фига не видно. Или ты уже дома?».
О мой бог!
А если б ей ещё и видно было?
Какой кошмар.
— Зой?
— Ну всё, — хмурюсь я, стряхивая лапищи с непозволительных для посягания мест. — Мне пора.
— В чём дело, Зой? — пристальный взгляд Генералова впивается мне в лицо.
В чём дело, в чём дело…
Я поднимаюсь и, запахнувшись поплотнее, двигаю к лестнице.
— Посмеялись и хватит, — бурчу я, старательно давя в себе разочарование, что человек, с которым я впервые за много месяцев захотела переспать, — Генералов.
А это ставит жирный крест на всех желаниях.
Догнавший меня на втором этаже Артём, хватает за плечо и разворачивает к себе.
— Беда, какая муха тебя укусила?
Раздражение ситуацией растёт.
— Слушай, давай не будем всё портить, — склочно говорю я. — У нас тут не романтическая комедия из американских фильмов. Мы с тобой не Ромео с Джульеттой. Мы — Том и Джерри. И не надо в детский мультик добавлять ненужное…
— Ясно, — высекает Генералов, складывая руки на груди. И звучит это так, будто он всё-всё про меня понял. И это тоже бесит.
Я запираюсь в ванной и переодеваюсь.
Трусишки почти сухие, а вот лифчик приходится убрать в сумочку. Платье уже не такое сырое, но всё ещё противно влажное, и надевать его неприятно, что не добавляет мне хорошего настроения.
Это всё Артём виноват.
Испортил вечер.
«Вдова», персики, разговоры…
Я не из этих. Сказала: «Не дам!», значит, не дам.
А Генералов ждёт меня внизу, где осталось моё барахло для груминга, и совершенно не собирается меня уговаривать как положено!
И я злюсь ещё сильнее. Демонстративно запихиваю всё в баул. Подсохшая Бетти путается под ногами, осложняя и затягивая процесс сборов. Бросив гневный взгляд на Артёма, я с сумками иду за босоножками, и никаких уговоров. Никаких предложений остаться.
Козёл!
Когда я начинаю звенеть ключами от машины, он, наконец, открывает рот:
— Беда, ты выпила. Куда ты поедешь? Ты идиотка?
— Выветрилось, до круглосуточной шиномонтажки у завода доеду.
— У тебя ещё и с машиной нелады, — морщится Генералов, и в глазах его я читаю, всё, что он обо мне думает. И я уже думаю, что сейчас-то меня и начнут убеждать остаться, но Артём, как был свиньёй, так и остался: — Отдай ключи, я тебе такси вызову.
— И что я буду без машины делать? — зверею я.
— В понедельник к ветклинике пригонят. Посмотрим твой тарантас.
— Не надо мне одолжений!
— Ты чего какая трудная? — закатывает он глаза, и собака поддерживает его заливистым лаем. — Ты в аварию хочешь? Ночью на трассе с поломкой и датая. Давай ключи!
Видя, что я сомневаюсь, он отбирает у меня брелок.
К моменту, когда приезжает такси, я вся киплю. И себе не могу объяснить, чего я завелась. А я завелась. Да так, что не влезай — убьёт. В машину я сажусь надутая и не прощаюсь, ещё и дверцей хлопаю смачно.
Я невидящим взглядом провожаю в окне тёмные силуэты деревьев.
Придурок.
Мог бы и уговорить. С другой стороны — я бы не осталась. Моё слово — закон. Нет, значит, нет. И вообще. Ой всё!
Телефон звонит, уже на середине пути к дому. Я выхватываю мобильник, но это не скотский Генералов, а Медведева.
— Алло, чего как? Как обстановочка? Мы тут извелись…
Извелись они. Я по голосу её могу определить, сколько они выпили.
— Домой еду.
— Уже? — разочарованно тянет она. — И что? Ничего не было?
Я решаю похвастаться:
— Он приставал, но я устояла.
Я думала, меня похвалят, но хрен там.
— Ну и дура, — выносится мне вердикт хором. Чёртова громкая связь!
— Я знаю! — психую я.
— Мы тебя осуждаем, — продолжает капать мне на нервы Алка.
Сбрасываю бесячьих девок. Я и так сама недовольна, будут они мне ещё высказывать.
Краем глаза в окне выхватываю огни заправки.
Стоп!
Мы же должны были уже её проехать! И направление не то! Заправка должна быть по другую сторону!
— Извините, — обращаюсь я к водителю, — А мы куда едем? Мне в город…
— Маршрут перестроен, — равнодушно сообщает он.
— Но мне надо в город! — повторяю я.
— Я могу вас высадить здесь или довезти до конечного пункта, — так же пофигистически «радует» меня водила.
— А конечный пункт какой?
— Дубовый умёт.
Вот мерзавец!
Через десять минут мы опять подкатываем к знакомым воротам, возле которых сложа руки на груди стоит Генералов.
Сверлю его взглядом через окно и не выхожу. Вот ещё!
Артём не выдерживает и открывает дверь сам.
— Это что за фокусы? — спрашиваю я.
Он протягивает мне раскрытую ладонь.
— Проветрилась? Поставила себе галочку за стойкость? Молодец! А теперь выходи!
И не надо иметь вангующую задницу Медведевой, чтобы понимать, что если я выйду, то всё будет.
Глава тринадцать. Правильное направление
— Какую галочку? Ты совсем, что ли, уже?
— У тебя на лице было написано, что ты решила меня продинамить. И план должен быть выполнен во что бы то ни стало. Непонятно, кому бы от этого было хорошо, но, надеюсь, ты погордилась собой, пока каталась.
Господи-божечьки, ну почему-почему мне так хочется его стукнуть?
Как можно быть таким бесчувственным чурбаном?
Прямо вот топчет девичьи чувства. Неужели нельзя было как-то по-другому сформулировать, чтобы не тыкать меня носом в мою дурость?
— По плану ты должен был мучиться! — закипаю я.
