– Потому что они велели передать Эйбелу свои слова, как только он проснется, а мне кажется, они сейчас подслушивают.
– Да, ты говорил.
– Я надеялся, что вы уснете. Тогда бы я потихоньку разбудил его и прошептал все на ухо. Так я хотел сделать.
– И тебе не пришлось бы рассказывать мне, что с тобой случилось?
Свон кивнул.
– Он мне не нужен, – сказал я, возвращая Свону кинжал. – У меня есть свой собственный нож, и он мне больше нравится.
– Ты вполне можешь рассказать нам все, – сказал Равд, и Свон так и сделал.
– Я не наткнулся на них, как говорил раньше. Я наткнулся на дерево и ударился так сильно, что упал. Очухавшись, я поднялся на ноги и принялся ходить кругами вокруг вашего костра, стараясь оставаться незамеченным. Когда я оказывался позади Эйбела, я подходил к нему почти вплотную. Вы сказали, что услышали бы мои шаги и все такое прочее, найди я поблизости свой меч. Я так не думаю, поскольку вы не слышали, как я подходил совсем близко. Я ждал, когда вы уснете. Я собирался потихоньку убить Эйбела, когда вы заснете крепким сном, отволочь тело подальше и спрятать. Я бы вернулся только завтра после полудня, и вы бы подумали, что он просто сбежал… Они набросились на меня сзади и схватили, не производя почти никакого шума. У них были мечи и луки. Они вывели меня на поляну, где я сумел немного рассмотреть их в лунном свете, и сказали, что, если я причиню вред Эйбелу, они обратят меня в своего раба. И мне придется служить им до конца своих дней.
Равд задумчиво потер подбородок.
– Они велели мне передать Эйбелу свое послание и заставили меня повторить его семь раз и поклясться на своем мече, что я передам все слово в слово.
– У них был твой меч?
– Ну да. – В голосе Свона послышалась саркастическая нотка, значение которой впоследствии я понял гораздо лучше. – Я не знаю, как они умудрились все проделать незаметно для вашего слуха, но они таки умудрились.
Вспомнив рассказы Бертольда Храброго, я спросил, были ли они черными.
– Нет. Я не знаю, какого цвета они были, но определенно не черного. В лунном свете они казались бледными.
– Эйбел считает, что это могли быть эльфы, – сказал Равд. – И я так считаю. Насколько я понимаю, они не назвались?
– Нет… но, вполне возможно, вы правы. Они точно не люди вроде нас с вами.
– Я никогда не видел эльфов. А ты, Эйбел?
– Не помню такого, – сказал я. – Но вот Бертольд Храбрый видел. Он говорил, что эльфы, досаждавшие ему, были черными как уголь или как смоль.
Равд снова повернулся к Свону:
– Ты должен честно рассказать мне все, что помнишь о них. Или они запретили тебе рассказывать?
Свон отрицательно потряс головой:
– Они велели передать Эйбелу послание, когда он проснется, и не причинять ему вреда. Вот и все.
– Почему они так пекутся о нем?
– Они не сказали.
– А ты знаешь, Эйбел?
– Нет. – Я пожалел, что Равд заметил, что я проснулся. – Они хотят, чтобы я сделал что-то, но я не знаю, что именно.
– Тогда откуда ты знаешь, что они хотят?
Я не ответил.
– Наш король родился в Эльфрисе, – сказал мне Равд, – и его сестра, принцесса Моркана, тоже. Поскольку ты не узнал отчеканенное на скильде лицо, вряд ли ты знал это.
– Я не знал, – сказал я.
– Мне кажется, мой оруженосец тебе не верит – или, по крайней мере, не верил до сих пор, хотя сейчас, возможно, изменил свое мнение.
– Люди говорят об Эльфрисе так, словно это соседняя страна вроде Остерленда, – сказал мне Свон. – Сэр Равд говорит, что на самом деле это другой мир. Коли так, я не понимаю, каким образом люди переходят оттуда сюда и наоборот.
Равд пожал плечами:
– Этого я не могу тебе сказать, поскольку сам никогда не покидал пределов нашего мира. Однако могу сказать тебе, что неразумно отрицать все, недоступное твоему пониманию. Как были одеты люди, схватившие тебя? Ты рассмотрел?
– Они вообще не были одеты. Они были голые, словно нищие дети. Но высокие, выше меня, и худые. – Свон судорожно сглотнул. – У них ужасные глаза.
– В каком смысле ужасные?
– Не знаю, как объяснить. Полные лунного света, обращенного в яркое пламя. На них было больно смотреть.
Равд минуту-другую сидел молча, задумчиво потирая ладонью подбородок.
– Еще один вопрос, Свон, а потом мы ляжем спать, все. Уже поздно, а нам завтра рано вставать. Ты сказал, что их было четверо или пятеро. Это правда?
– Примерно столько. Я не уверен.
– Эйбел, подкинь веток в костер, раз уж ты не спишь. А скольких ты видел точно, Свон?
– Четверых. Трое были мужчинами. Существами мужского пола или как там они называются. Но возможно, я видел не всех.
– Значит, четвертая была женщина. Она говорила что-нибудь?
– Нет.
– А сколько мужчин говорили с тобой?
– Трое.
Равд зевнул – вполне вероятно, притворно.
– Ложись, Свон. Постарайся заснуть, коли сможешь.
Свон расстелил на земле одеяло и лег.
– Думаю, тебе нечего бояться, Эйбел. Во всяком случае, Свон тебя не тронет.
Наверное, я кивнул; но я думал о другом мире, странным образом похожем просто на другую страну, и о желтых глазах, сверкавших в лунном свете подобно кошачьим.
Глава 6ГЛЕННИДАМ
Мы достигли Гленнидама незадолго до полудня, и Равд созвал всех жителей деревни, мужчин, женщин и даже детей. Он начал с того, что воткнул меч в бревно, которое мы со Своном притащили для него.
– Я собрал вас здесь, чтобы вы присягнули на верность нашему сеньору, герцогу Мардеру, – сказал он. – Я не стану никого принуждать – вы вольны отказаться, коли пожелаете. Но вам следует знать, что я доложу герцогу о тех, кто не присягнул.
После этого они присягнули, все до единого, возлагая руки на увенчанную львиной головой рукоять меча и повторяя слова клятвы вслед за Равдом.
– А теперь я хотел бы побеседовать наедине с некоторыми из вас, – сказал он, после чего выбрал из толпы шестерых мужчин и шесть женщин и велел нам со Своном присматривать за остальными, пока он разговаривает с первым человеком в передней комнате самого большого дома.
Беседа продолжалась целый час, и ожидающие своей очереди люди начали проявлять нетерпение, но Свон взялся за рукоять меча, грозно прикрикнул на них, и они притихли. Наконец первый мужчина вышел из дома, обливаясь потом и пряча глаза от остальных одиннадцати, а Равд вызвал первую женщину. Она вошла в дом, дрожа от страха, и медленно поползли минуты. Блестящая синяя муха, страшно жирная, с жужжанием кружила сначала вокруг меня, потом (когда я отогнал ее) вокруг Свона и наконец вокруг невысокого чернобородого мужчины, которого все называли Таугом и который казался слишком подавленным, чтобы отмахиваться от назойливого насекомого.
