танце полуголые наложницы. Вот, значит, что тебе нравится, Серкан?
— Красивый кабинет, — нарушила я неловкое молчание.
Серкан неторопливо прошел к креслу, расшитому золотистыми вензелями, и вальяжно в нем развалился. Но ответа я так и не дождалась.
— Любишь роскошь, да? — я огляделась и хотела уже присесть на стул для посетителей, когда Серкан вдруг подал голос.
— Нет! — резко произнес он. — Я не разрешал тебе садиться.
Я вздрогнула. Нет, я понимала, конечно, что он будет упиваться своей властью, но это было уже немного слишком. Что, черт подери, за игры в доминанта?!
Дыши, Маша. Дыши. Он просто больной ублюдок. Тебе надо всего лишь немного ему подыграть.
— Прости, — я смиренно встала перед столом, как какая-то школьница. Пятки вместе, руки по швам… Так тебе больше нравится, напыщенный ты урод?
Ему, видимо, нравилось. Он продолжал молчать и неспешно осматривал меня, как племенную кобылу. Взгляд его кофейных глаз медленно ощупывал мое лицо, полз вниз, не пропуская ни одного сантиметра, потом задержался на груди. У меня участилось дыхание, — эта непонятная игра жутко меня нервировала. Мне хотелось немедленно прикрыться, скрестить руки, загородив ему обзор, отвернуться, но я сдержалась, призвав на помощь всю свою силу воли. Я знала, чего он добивается: хочет меня смутить. Хочет, чтобы я дергалась, просила о пощаде… Но я терпеливо ждала, вскинув подбородок. И хотя пульс зашкаливал, внешне я оставалась спокойной, как удав.
— Ну? — наигравшись в осмотр, Серкан соизволил, наконец, взглянуть мне в лицо. — Я жду.
— Чего? — глухо переспросила я, с трудом узнавая собственный голос: он вышел каким-то чужим и хриплым.
— Ты хотела переубедить меня. У тебя пять минут.
— Хорошо, — я прочистила горло. — Как ты знаешь, я осталась без документов и… И без денег. Мне нужна временная работа, чтобы купить обратные билеты. У меня есть большой опыт работы в продажах, и…
— Это я все знаю, — небрежно отмахнулся Серкан. — Скажи мне что-то новое.
— Ну… У меня нет судимости, — зачем-то брякнула я. — И медицинская карта в порядке. Правда, она в Москве, но…
— А ты не слишком сообразительная, да? — он закинул ногу на ногу и прищурился. — Я хочу знать, на что ты готова ради этой работы.
У меня пересохло во рту. Я сейчас ведь ослышалась, да? На что он намекает? Может, хочет, чтобы я в обмен на вакансию предложила ему себя? Думает, я расплачусь натурой? Что ж, тогда его ждет горькое разочарование. Вряд ли на свете есть хоть одна должность, ради которой я легла бы в постель с ненавистным мне мужчиной. Но даже если она и существует, то это уж точно не место продавца сумок. Да я лучше бутылки по обочинам дорог собирать пойду, чем позволю Серканом хоть пальцем ко мне прикоснуться?
Я надменно изогнула бровь, а потом заставила себя рассмеяться ему в лицо, хотя внутри все кипело. И мне удалось произвести нужный эффект: маска самодовольства слетела с этого наглеца. Теперь он выглядел слегка озадаченным.
— Прости, — выдохнула я, отсмеявшись. — Я думала, ты пошутил.
— А я думал, тебе нужна работа. И ты пришла сюда не веселиться.
— Нужна, — я кивнула. — Но спать я с тобой ради нее не буду.
— А кто-то говорил о сексе? — Серкан с наигранным удивлением подался вперед. — Мне, конечно, приятно, что рядом со мной ты не можешь думать ни о чем другом… — он снисходительно усмехнулся. — Но секс с тобой меня не интересует. Совсем, — и он сделал такое лицо, будто я преподнесла ему таракана на блюдечке.
Я опешила. Мне показалось, или он сейчас отшил меня? И это при том, что я вообще ничего такого ему не предлагала! Вот же сволочь! Как ловко он вывернул все наизнанку! Сделал из меня озабоченную девицу, а сам — весь такой в белом пальто, сама невинность. Да если бы кто-нибудь заснял на видео, как он произносит «на что ты готова ради работы» своим томным тягучим голосом, не сомневаюсь, что любой просмотревший сразу сказал бы: речь идет об интимных услугах! Или, может, Серкан рассчитывает, что заденет меня за живое, и я начну умолять его о сексе?! «Ну, пожалуйста, возьми меня прямо здесь, на ковре!..» Это он надеется услышать?! Или думает, что я расстроюсь от того, что осталась без царского тела? Тогда он еще больший кретин, чем я думала!
— Может, хватит этих ребусов? — я с трудом сдерживала злость, и лишь призрачный шанс все же получить работу не давал мне прямо сию же секунду расцарапать эту самовлюбленную рожу. — Что тебе нужно?!
— Я хочу, чтобы ты меня попросила, — он растягивал слова, будто смаковал каждое мгновение этой ситуации. — Как следует попросила…
— Эм… Пожалуйста?
— Спасибо! — парировал он и пренебрежительно хмыкнул. — Этого недостаточно.
— Дорогой Серкан, — начала я с утрированной вежливостью. Хочет китайских церемоний? Да пусть подавится! — Мистер Озтюрк. Я вас очень прошу. Со всем уважением. Не будете ли вы так любезны предоставить мне…
Но договорить мне Серкан не дал. Вскинул руку, призывая замолчать, — снова этот чудовищный царский жест! — а потом неодобрительно цокнул языком и медленно покачал головой.
— Я вообще не слышу, что ты там бормочешь, — соизволил он, наконец, пояснить, что именно его не устраивает.
Еще и глухой! Отлично. Просто замечательно.
— Мистер Озтюрк! — заорала я со всей мочи. — Не будете ли вы так любезны…
— Прекрати этот цирк! — перебил он, хлопнув ладонью по столу. — Подойди ближе.
Я растерялась, но все же сделала шаг в его сторону.
— Еще, — властно потребовал он.
И так продолжалось до тех пор, пока я не оказалась прямо перед ним. Знаю, он, конечно, довольно ясно выразился на счет того, что не планирует со мной спать, но спокойнее мне от этого не стало. Я стояла в полуметре от него, и это порядком меня нервировало. Не потому, что я ощущался пьянящий аромат его парфюма, а потому, что он мог в любой момент протянуть руку и схватить меня. Никто ведь не прибежал на мои театральные крики: «Мистер Озтюрк!» И вряд ли кто-то отреагирует на «Нет, отпусти!»
Я покосилась на его пальцы, обхватившие подлокотник кресла. Сильные пальцы. Крепкие жилистые руки.
