зачем-то спросила я.
— Странный вопрос, даже не уместный, я бы сказал, — Марк отвлекся от своего телефона и повернулся ко мне. — Я расследую дело об убийстве своей подруги. Думаю, у меня все классно?
— Мы пока никак ничего не расследуем. У нас нет ни одной улики и зацепки, — ответила я.
— Верно.
Оставшуюся часть дороги мы молчали.
Мы шли по полицейскому участку, проходя мимо разных преступников, которых сопровождали полицейские. Мы остановились возле кабинета «203». Марк сел на диван, находившийся рядом с кабинетом, а я постучалась в дверь.
— Веди себя уверенно. Попытайся достать как можно больше информации, — дал мне напутствие Марк.
Дверь открылась, и на пороге появилась странная женщина, лицо которой мне было знакомо. Она была одета в абсолютно черное платье, которое отлично сочеталось с черными кольцами на руках. Ее волосы были огненно-рыжими, притягивая взгляды своим ярким оттенком.
— Отпустите меня немедленно! — говорила она, после чего вышедший из кабинета полицейский повел ее дальше по коридору. — Я на тебя порчу наведу, вот увидишь!
— Иди ты! — с раздражением сказал полицейский, ведя женщину по коридору. — Я не верю твоему шарлатанству!
Мне было боязно заходить в кабинет, но улыбка Марка подбодрила меня. Войдя, я попала в самый обычный кабинет следователя: он был довольно маленьким и тесным. Около окна стоял небольшой столик, за которым сидел мужчина в белой рубашке. Одним глазом следователь посмотрел на меня и достал из ящика синюю папку.
— Я вас слушаю, — сказал он.
— Здравствуйте, вы меня вызывали, — тихим голосом ответила я. — Я была подругой…
— Лина? Конечно же! — воскликнул он, после чего улыбнулся и достал из ящика другую папку, но уже черного цвета. — Как я сразу не догадался? Кто же еще мог прийти ко мне после такого зверского преступления?
Мне было неприятно это слышать, ведь следователь в очередной раз напомнил о смерти моей подруги. Я села на стул и пододвинулась поближе, чтобы краем глаза попытаться рассмотреть содержимое черной папки, лежащей на столе. Следователь заметил это и взял папку в руки, скрыв ее от моих глаз.
— Моя фамилия Обломов. Я буду расследователь дело вашей подруги. Бывшей… — представился следователь, после чего открыл папку и стал листать, внимательно изучая материалы дела. — Двадцать ножевых ранений…
Я не могла поверить в эту цифру. Двадцать ножевых ранений? Это же самый настоящий монстр, как такое вообще возможно?
Обломов протянул мне фотографии, вложил их в мои руки, и в этот раз я не смогла сдержать слез. Я смотрела на фотографии зверского преступления. Следователь заметил это и предложил мне воды.
— Я… Я не понимаю, — я пыталась сделать глоток, но не получалось. — Кто мог такое сделать? У нее же никогда не было недоброжелателей.
— Мне хотелось бы выяснить это, но… — на лице Обломова появилась тоска.
— Что вы хотите сказать?
— Понимаете, мы имеем дело с невозможным решением, — Обломов снова начал листать папку. — Улик нет, свидетелей нет, убили ее во дворе, где не было камер. Это дело невозможно раскрыть.
После этих слов я уронила стакан на пол. Вода пролилась, а стакан разбился, но меня это волновало меньше всего.
— Что Вы делаете? — спросил Обломов.
— Дело невозможно раскрыть? Как мне это понимать? — злилась я.
— А что Вы от меня хотите? Я не волшебник, и такие дела не раскрываются по щелчку пальцев, — Обломов подошел ко мне и взял меня за руки, пытаясь не наступить на пролитую воду. — Другой следователь пытался оправдаться и говорить, что выход есть всегда. Но я не такой! Я не вру людям. Если я понимаю, что дело невозможно раскрыть, я так и говорю.
— Или Вы просто не хотите ничего делать?
— Лина…
Обломов хотел еще что-то сказать, но я не стала его слушать. Я встала и пошла в сторону выхода, произнося тихим голосом:
— Если правоохранительные органы бездействуют, то я сама буду расследовать это дело.
— Лина, стой! Это дело двух концах, — Обломов продолжал кричать мне вслед. — Неужели ее смерть тебя ничему не научила?
Я остановилась. Я не верила тому, что слышу эти слова. Повернувшись от удивления, я заметила, что следователь злобно на меня смотрел. Он все знает? Как он догадался?
— Что Вы сейчас сказали? — спросила я, после чего Обломов сел за свой стол и стал с улыбкой смотреть на меня. — Говорите!
— Я изучил то дело… Ты хочешь, чтобы я взялся за него? Тебе повезло, что тот следователь бросил это дело. Но мы же с тобой понимаем, кто был виновником того…
— Хватит! — Обломов не успел договорить, ведь я громко крикнула заветное слово. Я не могла предположить, как такое могло произойти. Какой косяк я могла совершить? — Я не понимаю, о чем Вы говорите…
— Все ты прекрасно понимаешь. Так вот, если ты хочешь, чтобы никто не узнал правды, дело об убийстве твоей подруги должно стать таким же тихим, — Обломов встал около окна. — Нет улик, нет свидетелей. Ничего нет!
Я не хотела соглашаться с ним, я не видела его лица, ведь он стоял ко мне спиной, но я была уверена, что он улыбался.
— Я вас поняла…
— Хорошая девочка, — не успел договорить следователь, ведь я вышла из кабинета, плотно закрыв дверь. — Минус дело. И ничего делать не пришлось.
Около кабинета меня встречал Марк, но я не обратила на него внимания и прошла мимо. Марк очень удивился и побежал за мной.
— Лина? Что произошло? — Марк попытался получить у меня информацию, но у меня не было желания с ним разговаривать. — Что сказал следователь?
— Он не будет нам помогать, — ответила я с отчаянием в голосе. — Этот противный следователь. У меня нет слов! Лучше бы он ощутил двадцать ножевых ранений.
— Что ты сейчас сказала? — Марк остановил меня и встал передо мной. — Двадцать ножевых ранений?
— Юля… У нее двадцать ножевых ранений!
Марк не мог поверить, ему было трудно воспринимать эту информацию, как и мне несколько минут назад. Он не знал, что ответить. Как только он
