Я осмотрелся. Гостиная обставлена на арабский манер: тяжелые кожаные стулья, темное дерево, десятки безвкусных стеклянных и фарфоровых предметов, фотографии в затейливых рамках и водопадом спускающиеся портьеры. При этом впечатление такое, что комната не обставлена, а каждая вещь просто положена на первое попавшееся место.
Лишь после того, как самый любознательный ребенок вышел, женщина спросила:
— Что с ним?
— К сожалению, он погиб, — сказала Стенман.
— Когда? — спросила женщина, как будто не понимая.
— Видимо, вчера вечером.
— Вечером он не вернулся домой, и я ему звонила… он не ответил.
Голос начал дрожать, и она отвернулась.
Стенман подошла к женщине, обняла ее за плечи:
— Примите наши соболезнования. Нам нужна ваша помощь, чтобы найти преступника. Работник вашего мужа, Вашин Махмед, тоже убит.
Женщина неловко вытерла слезы кистью руки и громко всхлипнула. Старший ребенок испуганно заглянул в дверь.
Мать резко крикнула:
— Уйди! Иди в свою комнату!
Голова мальчика исчезла, и дверь закрылась.
— Я все время боялась, что с ним что-нибудь случится…
— Почему?
— Я ему говорила, чтобы он ни во что не ввязывался.
— Во что он ввязался?
Стенман подвела женщину к дивану. Она почти рухнула на него.
— Нам нужна ваша помощь, понимаете?
— Али был хорошим человеком, хорошим отцом, почему они совершили это? Он не сделал никому ничего плохого.
Женщина заткнула себе рот кулаком.
— Они сделали моих детей сиротами… четверых моих детей.
Стенман взяла руку женщины, положила ее ладонь между своими.
— Кого он боялся?
— Я не знаю… Муж говорил, что они пришли к нему на работу. Кто-то им рассказал о нем. Они просили помочь, говорили, что он правоверный мусульманин и должен им помочь… что все они служат Аллаху.
— Помочь в чем?
— Машина, им была нужна машина… Я просила Али не связываться с ними.
— Вы их видели?
Женщина помотала головой.
— Зачем они сделали это? Они осиротили моих детей, — безнадежно повторила женщина.
— Вы знаете, сколько их было или как их звали?
Из комнаты старшего мальчика послышался приглушенный плач.
— Нам необходимо знать все, что ваш муж о них рассказывал.
— Один позвонил сюда вечером, злой, спросил, почему муж не отвечает на мобильный телефон.
— Как его звали? — надавила Стенман.
— Он не назвал своего имени, просто спросил, почему Али не отвечает, и сказал, чтобы Али сразу позвонил, как только придет домой… Он сначала говорил на английском, а потом на арабском.
— Ваш муж дал им машину?
— Я не знаю. Слышала только, что он куда-то звонил и справлялся об аренде машины.
— А после этого вы его ни о чем не спрашивали?
— Нет, Али не хотел об этом говорить.
В комнату прибежал плачущий мальчик и бросился прямо к матери. Женщина погладила сына по голове и приласкала у себя на коленях. Затем осторожно спустила его на пол и подтолкнула к двери:
— Иди, позаботься о своих младших братьях и сестренке.
Мальчик, всхлипывая, повиновался.
— Почему вы считали, что с вашим мужем может случиться что-то плохое? — спросила Стенман.
— Он боялся… Он этого не говорил, но я знаю его и чувствовала, что он боится этих мужчин. Что они сделают что-нибудь с нами…
Женщина заплакала.
— Мы думали, что сможем тут спокойно жить. Растить детей, не опасаясь… Что здесь они будут в безопасности и у них будет хорошее детство. Али не хотел ввязываться ни во что плохое… Он был хорошим мужем, хорошим отцом нашим детям.
Стенман дала женщине немного выплакаться, прежде чем продолжила:
— Мы не думаем, что вашего мужа убил звонивший. Это сделал кто-то другой, кто хотел получить информацию как раз о том человеке, который вам звонил. Мы полагаем, что и звонивший погиб. Есть ли у вас какие-то подозрения, кто мог убить мужчину, которому ваш супруг должен был устроить машину?
— Нет.
— Были у вашего мужа какие-то предположения о том, почему они обратились за помощью именно к нему?
— Потому что он мусульманин и они мусульмане.
— Но тут живет много других мусульман. Почему же именно он?
— Не знаю, возможно, потому, что у него автомастерская.
— У вашего мужа есть родственники или хорошие друзья в Финляндии?
— Только двоюродный брат.
— Нам нужны его имя и адрес.
— Таги, он изучает ресторанное дело в Хельсинки. Мне кажется, он живет в Каннелмяки. Во всяком случае, жил.
Я взглянул на Стенман:
— Фотографии.
Стенман достала из внутреннего кармана куртки фотографии убитых и показала их женщине:
— Вы знаете кого-нибудь из них?
Взгляд женщины замер на фотографии убитого, которому отрезали нос и уши. Фоторобот был сделан хорошо. Фотография выглядела почти обычной, глаза покойного были открыты, хотя и казались немного заспанными. Тем не менее ни у кого не могло возникнуть сомнений в том, что мужчина на фотографии находился уже в ином мире.
— Таги… Это двоюродный брат моего мужа. И его тоже?..
— Нам очень жаль.
— Ваш муж много общался со своим кузеном?
— Таги переехал в Финляндию в прошлом году. Сначала они встречались часто, поскольку Али давал ему советы буквально обо всем. Он даже какое-то время работал у мужа и жил здесь. Потом Таги пошел учиться, и они встречались уже не очень часто.
— А в последнее время? Когда вы видели Таги в последний раз? — спросила Стенман.
— Он был у нас три дня назад.
— По какому делу?
— По делу? Он поел у нас и потом отправился с мужем на молитву в мечеть. Али ходил туда три раза в неделю.
— В этот вечер с ним не происходило ничего необычного?
— Он, во всяком случае, ничего не говорил.
— В какое время он вернулся?
— В половине десятого, как обычно. Сразу лег спать.
Женщина рассеянно посмотрела на меня. Я понял, что она держится из последних сил. Стенман тоже это заметила. Она положила на стол свою визитную карточку.
— Позвоните, если что-то вспомните, — сказал я.
— Хотите, прежде чем уйти, мы пригласим кого-нибудь побыть с вами? — спросила Стенман.
