меня на секунду останавливается сердечко. Это не тот ледяной взгляд, который я вижу каждый день. Это абсолютный ноль по Цельсию. Серийный маньяк вежливо извинился бы, столкнувшись в темном лесу с обладателем такого взгляда.
Усмешка профессора становится явственнее, обнажая зубы.
— Скажи “гав”, Цветкова.
***
— До свидания, профессор. — прикрываю я глаза, пытаясь захлопнуть обратно дверь ванную. Похоже, выйти через окно было неплохой идеей. Позвоню брату и прогуляюсь с ним по лесу, подышав свежим воздухом и немного расслабившись.
Рука этого психопата тут же блокирует легко дверь.
— Выходи.
— Я пойду домой. — произношу быстро я, пытаясь проскользнуть мимо руки, преграждающей мне дорогу. “Выходи”, говорит. И как? Распасться на атомы и просочиться? У него это в крови, что ли - ставить невыполнимые задачи?
— Войти и покинуть номер можно только с ключом-картой. У тебя ее нет. К тому же, у тебя начинается сейчас урок.
— Какой урок? — я поднимаю взгляд и смотрю на него ,как на сумасшедшего.
— В котором я научу отвечать тебя за собственные слова.
— Про зоофила была шутка. — быстро произношу я, пытаясь сделать так, чтобы у меня не задергались оба глаза. Взгляд профессора становится ироничным.
— Да что ты? А я подумал, что это намек. Гавкать ты умеешь, Цветкова, я сегодня слышал.
— Боже. Пропустите меня. — я в панике пытаюсь протиснуться между ним и дверью, но застреваю районе задницы, врезавшись в стальное бедро профессора. Все-таки, Света была права. Нужно меньше жрать булок. — Послушайте... — я пытаюсь найти хоть какие-нибудь адекватные аргументы, чтобы он свалил ,но в ужасе понимаю, что адекватный разговор с этим человеком не работает. — Слушайте, у вас дома уже есть собака. Идите к ней, и не трогайте меня, а то она будет ревновать.
Боже, он меня сейчас прикопает. Просто возьмет и замурует здесь, под плитку. Что я говорю?
Но в противовес моим словам, усмешка профессора становится даже как-то человечнее, что ли. Кажется, я впервые вижу, как его что-то развеселило.
— Эту собаку я растил с щенячества. Я для нее как отец, Цветкова, так что она ревновать точно не будет.
— Вы просто псих. — я чувствую, что мне хочется завопить. Боже. Боже мой. Я прикрываю лицо ладонью, не в силах справиться с чувствами. Я... кажется, я еще лучше понимаю, почему он не женат. Это не человек, а кошмар. — А вы ведь преподаете у нас в институте и ничего не подозревающие родители и преподаватели доверяют вам психику детей.
— Ты закончила? — я убираю руку с лица после его вопроса и вздрагиваю. Во взгляд профессора возвращается леденящий холод. А у него еще и психика нестабильна. Вон, как эмоции скачут. — Дальше без шуток. Давай-ка на колени, Цветкова.
— Чего? — в шоке выдыхаю я. На секунду я думаю, что это шутка, но выражение его глаз говорит, что нет.
— На колени, говорю. Считаю до трех. Не послушаешься - последствия тебе не понравятся. Раз.
— Вы...
— Два.
Боже. Господи. Дай мне пережить эту ночь. Не дождавшись "три", я быстро приседаю, ради собственной гордости оставшись на корточках. Надеюсь, он доволен. Выйду отсюда - и напишу заявление в деканат. Пусть меня на полиграфе допрашивают, а потом его увольняют.
Спустя секунду я чувствую, как на голову опускается рука профессора, потрепав меня по волосам и после слегка нажав на макушку. Я не удерживаюсь и падаю коленками на пол, тихо шикнув.
— Отлично, Цветкова. Так ты выглядишь лучше и почти не раздражаешь. Теперь в этой позиции вали в постель. Лучше бы тебе заснуть тихо и быстро, без единого звука.
Я округляю глаза. Это он мне что, предложил ползти до кровати?
— Я не пойду в постель. Я хочу домой. Ну или на тот диванчик в вашем магазине.
— Сколько мне раз нужно предупреждать тебя, чтобы ты не пререкалась? Ключ-карта у меня, и ты отсюда до утра не выйдешь. Еще одно слово - и будешь спать у двери.
— Идите к черту. — отвечаю я, тут же вставая с пола и отряхивая коленки, а потом направляюсь к кровати. — Хорошо, я пойду спать, раз вы сняли номер и настаиваете, но я сделаю это нормальным шагом.
Я не прохожу и половину пути до широкой кровати, на которой, чисто теоретически, мы с профессором даже сможем сделать вид, что незнакомы и спокойно проспать всю ночь, как — черт бы побрал этот гребаный ошейник! — снова оказываюсь в жестком захвате.
Я теряю равновесие, пошатнувшись, когда ткань ошейника резко натягивается, и влетаю спиной в профессора. Только благодаря этому я не падаю, но вот, к сожалению, в мои планы не входило сливаться даже спиной с телом этого садиста.
Моя голова откидывается назад, чтобы я случайно не задушилась. Я встречаюсь взглядом с профессором. Он наклоняется к моему лицу и произносит:
— Цветкова, я же говорил, что терпеть не могу неподчинение. Мне стоит вести себя жестче, раз ты не понимаешь?
— Вы издеваетесь? — задаю я риторический, в принципе, вопрос. Куда жестче-то? Мой взгляд против воли какого-то черта соскальзывает на губы профессора. Это его боженька так одарил? Красивая форма. Черта с два кто меня теперь убедит, что ему тридцать семь. У него нет ни одного намека на такой возраст.
Не отрывая от меня неизменно ледяного взгляда, он внезапно наклоняется еще ниже.
Что?
Подождите-ка, он собирается меня поцеловать?
Я чувствую ,как ускоряется в груди сердце. А вот если профессор это сделает - оно остановится.
Поцелуй с этим садистом? Это же будет кошмаром. Я знаю, что Света или Алена отдали бы левую почку за такой шанс, но их профессор не истязал на протяжении долгих месяцев и не привязывал к стулу, и не называл животными. Стоит только представить, как...
— Ты на что сейчас надеешься, Цветкова? — прерывает меня мысли вопрос. Я вздрагиваю, подняв обратно взгляд и с ужасом понимаю, что все это время неоднозначно пялилась на его губы. — Я к тебе не притронусь таким образом. Ты этого не заслужила.
— Я ни на что не надеялась! — задыхаюсь я от возмущения. У меня мурашки по коже только от одной мысли о поцелуе с ним, а он говорит что-то про "надеялась".
— Раздевайся. — он резко отпускает мой ошейник, а я так же резко
