же я поступила, что оставила тебе жизнь — ты полезна. Кушай, моя хорошая. Ну-ну(снисходительно), не торопись. Вот так. А если будешь и дальше такой же... эм, продуктивной, то я позволю Синей тебя хорошенько отжарить, а то эта порочная дрянь давно уже плотоядно поглядывает на твои раздобревшие телеса... Ай! Не кусайся, проказница. Не хочешь с Рга? Ну, как хочешь... Ну куда же ты лезешь, негодница(самодовольно ухмыльнувшись). Ах... Нет же. Нет... Не сейчас. Не здесь... О-ох! Не делай этого(схватив за волосы и только сильнее прижав). Не-ет... Не нужно(не отпуская). Не там... Левее нужно... Ненасытная какая. Ох, никому тебя не отдам такую... А-ах... О-ох... Постой! Надо сначала запустить нашу задумку(решительно). Хотя, ладно(уже менее решительно). Что ж ты делаешь со мной(счастливо)? О-ох... Эй ты, там! Вот, лови — сделай всё сама. А-а-ах... Ыу, ты всегда знаешь, что мне так нравится. Да-а-а...
— Слушаюсь, Ваша Светлость, — как-то совсем без почтения и будто бы даже с сарказмом ответила самодовольно оскалившаяся прекрасная Юленька, когда, проследив своими голубыми глазищами в обрамлении огромных пушистых ресниц, приняла в свою ладонь посланный ей довольно яркий сгусток белого света, прилетевший от уже не слушающей её и с головой утонувшей в похоти Белой княгини.
Которая, к слову, последние дни, как верно и подметил одноклассник Силина Боков, носа не кажет наружу, совсем позабросив все дела, получается, с головой уйдя в развлечения со своей новой игрушкой и передоверив управление княжеством, выходит, Заболоцкой. Во всяком случае, никого из боярынь рядом почему-то не видно, а оснащение остроухой златовласки заметно претерпело изменений, причем в лучшую сторону. Серьги похоти более не украшали её ушек, а крылья — далеко не единственное, чем теперь может похвастаться, невероятно, но очевидно же что коварная, а с виду такая лапочка Юлечка.
****
Снова «огород» Киреевых.
— Квест, квест, ура! — прыгала на месте счастливая Лида. — Я знала, я знала, что так и будет!
— Ничего не нажимай пока, милая, — быстро изучив то, что сейчас видели все обладатели золотого кольца, мягко, но настоятельно попросил дядя Тимур.
Он же — лейтенант НСБ Киреев, тот самый «молчаливый» подчиненный майора Хромова. Весь отряд которого, на момент Пришествия включенный капитаном Кораблевыми из столичного отдела «С» в состав местного регионального, со дня дезертирства «Крутых звёзд» Воднинск и не покидал. Кораблев только и отбыл, будучи отозван назад во Владиград, остальные же остались здесь. Как видно, не просто так и в итоге не зря. Как сказал кто-то... ну, пусть будет из великих: «Случайности — не случайны!»
Лейтенант Киреев, а также старший лейтенант Клюев, «здоровенный» который, он же снайпер Миша — поселились у Тимурова брата. Лейтенант Тарасов же, который «молодой», ну или, как окрестила его однажды Рга, «бровастый», квартирует не здесь, но относительно недалеко, в рабочее время держа под наблюдением, собственно, причину своего нахождения не со всеми. Н а в нерабочее, к неудовольствию Лидочки, настойчиво пытается наставить своего приятеля Мишу на путь истинный, усиленно таская того то по бабам, то по пьянкам, а то и всё разом.
И нет, что бы там Мухиной не показалось, но она ошиблась, неверно истолковав индифферентность Клюева по отношению к женщинам, а тем паче к такой, не оставляющей равнодушной, как она. Обусловлена же такая вот пассивность, в хорошем, если таковой тут уместен, смысле этого слова, была личной драмой и не зажившими ещё глубокими ранами, так сказать, Михаила, имевшего как любимую жену, так и ребенка. Именно «имевшего», а не «имеющего». Получается, то, что на кладбище тогда «здоровенный» не пускал слюни на рыжую искусительницу, вовсе не связано с предположенной ею нетрадиционностью вполне скучного в этом плане снайпера.
Вот, короче, Саня Тарасов и пытается вернуть к жизни друга, вызывая при этом неодобрение не только у младшеклассницы с золотистыми косичками, но и у её папы, мамы, да даже дяди Паши. То бишь живущего не здесь, а в ещё одном нужном для работы месте, майора Хромова.
— Ты куда, Слав? — поправив очки, обратилась рыжая Сомова уже в спину удаляющемуся к себе в древо-домик Силина, пока все остальные бурно совещались по поводу возникших над их кольцами и лишь им видных, но сейчас однообразных сообщений с внезапным предложением попробовать силы в каком-то там Квесте, ну или вызвать на Дуэль кого, получается, заблагорассудится.
— За мечом, — неохотно буркнул загадочный школьник, на ходу проверивший у себя под рубашкой нашейную веревочку с деревянными дощечками-карточками и в который уже раз пообещавший себе переделать-таки защитный амулет в ином исполнении, ну и подосадовавший заодно, что его меч из кирасирского палаша, уже нового и без зазубрин, не помещается по длине в Карман серебряного колечка на правом мизинце. Хоть так, хоть наискосок.
— Я с тобой, Силин! — быстро стянув черные волосы своего длинноватого каре в коротенький хвостик, решительно и не терпящим возражения тоном заявила Прекрасова, как мы помним, мастер множества всего.
Силин лишь пожал плечами и промолчал. А вскоре вышел из дома, быстро переодевшийся в более удобное и теперь с мечом на поясе. Ну и сопровождаемый недовольной лейтенантом, которая сходила впустую, так как её подопечный и не думал никуда исчезать, а просто-напросто голой задницей нагло посветил перед ней да пошел себе дальше. Но и с собой этот непрошибаемый гад её в итоге так и не взял, а сам, никого не спрашивая и никому не предлагая, положительно ответил на запрос.
Системы можно было бы сказать, но нет, это другое, так как никакого вполне ожидаемого портала в данж не разверзлось, и наш типа Игрок никуда не исчез, перенесясь в иную локацию, да даже захудалый иллюзорный барьер не был создан, а всего лишь у хмыкнувшего юноши перед лицом вдруг появилась стрелочка, которая куда-то указывала.
Вот только смысла остальным следовать за наглым единоличником никакого не было, так как аналогично тут же принявшую Квест Прекрасову, вместе с её возмущенной руганью себе под нос, такая же стрелка вела совсем в другую сторону. А остальным, кто ещё ничего не выбирал, никаких стрелочек и видно-то не было.
Когда же молчаливый Силин, в сопровождении любопытных зрителей и под далекими уже взглядами вынужденно удаляющейся и досадующей на собственную поспешность Прекрасовой, оказался-таки за воротами и вышел на улицу перед ними, оставив позади себя скучный забор, но с живописно возвышающейся над ним живой изгородью, изумительно и ароматно цветущей внутрь да изрядно колючей наружу, то стрелка здесь показала
