И.»
Василиса даже всплакнула на прощанье, поглаживая ластящегося к ней пса.
– Как бы он без нас не пропал, Змей-то батюшка…
– Не пропадет,– утешил ее Игорь – Амалия – женщина боевая! За ней он, как за каменной
стеной…
Коврик летел стрелой, подгоняемый явным нетерпением пассажиров. Ивана-
царевича приодели из Змеевских запасов в парчовые одежки, сообразно с его царским
званием. Игорю тоже отвертеться не удалось, пришлось вновь нацепить нечто похожее на
прежний сватовской костюм. Свои вещи и меч он предусмотрительно упаковал в
аккуратный тючок.
Летели высоко. Выше, как говорится, облака стоячего. Земля проплывала под
ними. Лес постепенно сменился сжатыми нивами. На горизонте ярко засверкали под
лучами осеннего солнышка золотые купола стольного Кияр-града. В виду городских стен
Игорь предложил спутникам сойти с коврика и пойти пешком.
– Наоборот, нужно с шиком подлететь к красному крыльцу! – убеждал его царевич.
– Никакого шика! Лучше я вам коня где-нито сведу. В игре все карты раскрывать –
последнее дело!– наотрез отказался Игорь.
– Никого сводить не нужно– отрубила Василиса, – пойдем на подворье Афанасия
Нечитайлы. Он купец честный, поставщик батюшкин… А у меня браслетик золотой
завалялся. Сменяем на коня – вот и вся недолга!
На том и порешили.
Сказать, что у купца Нечитайлы от изумления глаза на лоб вылезли – значит, не сказать
ничего. Еще бы! Не каждый день на подворье царские дочки Змеем Горынычем
похищенные, заглядывают. Да еще в компании двух добрых молодцев в парчу-злато
разодетых и зело подозрительных с виду… Низко кланяясь Василисе и ее спутникам, дородный бородатый купец смекал про себя изощренным в торговых делах умом: «Гостей
надобно на подворье попридержать… А к царю-батюшке гонца послать немедля!»
– Нам торопиться надобно, Афанасий свет-Васильевич, – Василиса явно нервничала.
Отвыкла она от суеты вокруг. – Я батюшку давно не видала…
Однако скоро покинуть хлебосольного купца им не дали. Сначала чайку с
кулебякой за встречу, потом чаю с кулебякой за знакомство, а следом уж и чаю с
кулебякой на посошок… Словом, насилу со двора выпустили. Правда, грех жаловаться, Василиса в карете ехала, а царевичу с Игорем лошадушек справных предоставили. Все
честь по чести.
26
А в царском терему их уже ждали – поджидали. Мамки-няньки набежали, за белы
рученьки Василису подхватили и с громким плачем куда-то повлекли. Она, бедная, и
словом со своим Ваней перемолвиться не успела!
– Что-то мне это все не нравится,– Игорь волком затравленным по сторонам глядел. Не
угодить бы в холодную. Иван-то – царский сын. Его может и не тронут. Василиса вообще
дочка родная. Максимум – в покоях запрут на недельку. Вот и получается, что Игорю –
бродяге залетному, за всех достанется.
Пока, правда, никто их не хватал, никуда не тащил. На высокое, крытое красным
ковром крыльцо вышел сам царь-батюшка Федор Иоаннович в сопровождении важных
разодетых в соболя бояр. Иван-царевич низко поклонился. Незаметно дал тычка Игорю в
спину. Тот спохватился и поклонился тоже…
– Что ж, добры молодцы,– голос у царя оказался воистину царский. Он с легкостью
перекрывал гомон, возникающий то тут, то там в толпе дворни, сбежавшейся встречать
царскую дочь, вернувшуюся из плена. – Сослужили вы службу знатную. Дочь мою
любимую и единственную из тяжкого плена вывели. Просите теперь, чего вам надобно. Я
от слова своего царского отступать не буду.
Игорь спиной чувствовал взгляды дворцовой челяди. Доброжелательными они не
были. Это уж точно! Руки сами собой сжимались на рукояти меча. Хотя умом он понимал, что пускать его в ход пока рановато…
– … Вели царь-батюшка слово молвить– гладко, как по писанному журчала тем временем
речь Ивана-царевича. Что-что, а дураком он уж точно не был. – Мы с моим братом
названным, Игорем…– царевич замешкался
– Станиславович я, – тихонько подсказал ему Игорь.
– Станиславовым, сыном купеческим из далеких заморских земель, сразились со Змеищем
лютым за Василису свет-Федоровну. Люба она мне , царь-батюшка! Надеюсь, что и я ей
по сердцу. Прошу благословения твоего отеческого… – царевич опустился на колени в
аккурат на краешек ковра. Народ вокруг загомонил пуще прежнего. У Игоря промеж
лопаток потек холодный пот…
– Помню я обещание свое, – сурово свел к переносице густые брови царь. – Только не дело
это на улице обсуждать… Входите в терем, добры молодцы. Закатим пир горой, а там и за
свадьбой дело не станет…
Ох, не успокоили Игоря эти слова! Нельзя царям верить. Не вольны они в слове
своем…
– Ваня! Ты там поосторожней!– наклоняясь к уху царевича шептал Игорь, пока они шли
богато изукрашенными палатами в пиршественную залу. – Абы что не ешь и не пей!
Только то, что я тебе в руку подам.
– Думаешь, отравят? – шепнул в ответ царевич.
– Не хочу поклеп на тестя твоего будущего возводить, но по-моему, это у них запросто!
За широченным и длиннющим дубовым столом могло бы поместиться полгорода.
Все знатные бояре тут были. От богатых одежд, да златотканых ковров по стенам в глазах
рябило. Парнишка молодой в красном кафтанчике попробовал было взять у Игоря из рук
его котомку с вещами и меч.
– Не замай! Не твое!– свирепо рыкнул на него Игорь.
– Вестимое ли дело с мечом за царский стол лезть! – укоряющее пролепетал тот.
– Это не просто меч, – буркнул Игорь, – считай, что это столовый прибор!
Воевода, правая рука государя, грозно шикнул на парнишку, заметив его перепалку
с гостем.
– Проходите, ребятушки! У нас тут все по-простому!– приговаривал он, ведя гостей к
возвышению, на котором стоял царский стол. Людей за царским столом было не много.
Сам государь, по праву руку от него – зять будущий с Игорем, по леву руку – воевода. За
спиной парни в красненьких кафтанчиках стоят. Не то прислуга, не то охрана… Под их
подозрительными взглядами Игорь полез в свой мешок. Извлек оттуда перстень с
27
кроваво-алым камнем – оберег против ядов. Магический. В свое время, Игорь стянул его у
одного мага, на которого тогда работал, исполняя ряд щекотливых поручений. Если в
пище яд – камень бледнеет…
Застолье шло своим чередом. Гости ели, пили и плясали. Стол стоял к стене ближе, а на свободном пространстве в центре залы давали представление гусляры, шуты да
скоморохи. Четыре краснощеких девки в разноцветных сарафанах пели песни разными
голосами – от высокого женского до очень низкого мужского.
Игорь за представлением следить не успевал. Он старался за двоих. Ведь рука с
волшебным перстнем в наличии только одна, а голодных ртов – два. Царь с воеводой
провожали мелькающую Игореву руку с перстнем задумчивыми взглядами.
